То, что мы прячем от света - Люси Скоур

— Проклятье. Зачем ей понадобился твой грузовик?

— Лина справлялась и сама, — продолжал Нолан. — Но другой посетитель, здоровяк, вмешался, когда создалось впечатление, что Дилтон был слишком пьян, чтобы принимать хорошие решения. Твоя управляющая пригрозила вызвать копов, и тут пришёл я. Так что мне довелось вывести этого мудачину из заведения.

— Что он ей сказал?

— Не знаю. Она просто сказала, что он был мудаком, — сказал Нолан. — Поболтав с ним, я пришёл к выводу, что это была пьяная мизогиния. Эй, ребят, как думаете, мне стоит сбрить усы?

— Да, — сказал Нокс. — Они вызывают у меня желание врезать тебе по роже.

— Проклятье. Они должны были стать лицевой растительностью моей свободы. Ну знаете, развестись, отрастить волосы, волшебным образом стать новым человеком.

— У меня есть барбершоп и бритва. Скажи лишь слово.

Я оставил этих двоих обсуждать лицевую растительность и ушёл, уже набирая номер.

Глава 30. Наблюдение и драма на десерт

Лина

Запах пиццы проникал через открытые окна грузовика Нокса. Я устроилась на парковке торгового центра в Арлингтоне. По другую сторону тянулись дома блокированной застройки, видавшие лучшие деньки.

Я ждала Венделла Бейкера, он же Толстяк с Бородкой. Он был крепко сложенным, белым и лысеющим воротилой семьи Хьюго, который носил слишком много золотых цепочек и вечно держал во рту зубочистку. Согласно сомнительным сведениям Тины, Бейкер получал зарплату от Энтони Хьюго, но достаточно тесно общался с Дунканом, и потому его верность разделялась надвое.

Власти не сумели связать Бейкера с похищением и перестрелкой, а значит, он был волен заниматься своими делами. А я была вольна проследить за ним… в идеале до безупречного кабриолета Porsche 356 выпуска 1948 года.

Однако пока что Бейкер вылез из постели в 11 утра, взял кофе гранде в «Буррито с собой», затем нанёс визит девушке своего брата — такой визит, при котором он расстегнул ширинку на крыльце, когда она ещё даже не открыла дверь.

Воспитанный мальчик.

Мой телефон снова зазвонил.

— Серьёзно, люди? Когда я сделалась такой популярной?

Мне уже позвонили: мама насчёт подарка на папин день рождения; Стеф, спрашивающий, планирую ли я потеть со старичками на этой неделе; Слоан, которая заставила меня стать волонтёром на каком-то мероприятии под названием «Книга или Сладость» следующим вечером в библиотеке. Не говоря уж о сообщении Наоми, сообщавшей, что она дала мой номер Фи и уточняла, не против ли я. Далее возник групповой чат, где Фи, Макс и Сильвер из «Хонки Тонк» излагали лучшие вымышленные версии моей стычки с Тэйтом Дилтоном.

Видимо, я разбила бутылку об его голову, а потом толкнула его спиной в ёмкость с маслом для фритюра. Никто не знал, откуда взялось масло для фритюра, но все согласились, что уморительно было наблюдать, как он выползает из бара, напоминая человека-улитку.

Затем я увидела имя звонившего контакта.

Я чуть не отправила на голосовую почту, но потом решила, что это трусость.

— Я так понимаю, ты нашёл выход из моей квартиры, — сказала я вместо приветствия.

— Почему, чёрт возьми, я слышу о тебе и Дилтоне от федерального маршала и моего брата-тупицы, а не от тебя? — потребовал Нэш.

— Во-первых, я бы хотела получить подтверждение, что ты всё же покинул мою квартиру. Во-вторых, когда именно у нас прошлой ночью было время поговорить? В-третьих, и это самое важное, так что удели внимание — в каком месте это твое дело?

— Мы провели ночь вместе, Ангелина, — его голос сделался суровым на моём имени, и я проигнорировала приятную дрожь, пробежавшую по моей спине. — Это дало тебе полно времени, чтобы сказать: «Эй, Нэш. Придурок, которого ты отстранил, публично докопался до меня».

Его пародия на мой голос звучала ужасно.

— И что потом? Ты бы сказал: «Не волнуйся, юная леди. Я позабочусь о том, чтобы большой пьяный волк больше никогда не мог быть мудаком по отношению к тебе»? И я что-то не помню, чтобы атмосфера располагала к беседе, когда ты заявился ко мне на порог в разгаре панической атаки.

— Дилтон — моя проблема, а не твоя. Если он пытается сделать себя твоей проблемой, мне надо знать.

В этом хотя бы имелся смысл.

— Ладно.

Моё согласие временно заткнуло его.

— Ну, тогда ладно. А теперь, я слышал, что он подошёл к тебе, а ты швырнула его через витринное окно, — добавил он развеселившимся тоном.

Я фыркнула.

— Правда? Ибо я слышала, что я окунула его в масло для фритюра.

— Мне больше всего интересует то, что он подошёл к тебе и начал трепать языком. Почему и о чём?

— Я установила с ним зрительный контакт. Он был пьян, начинал буйствовать, так что я посмотрела на него, пока он не посмотрел на меня в ответ.

— Надо ли мне напомнить тебе, что с великой женской силой приходит великая женская ответственность?

Я закатила глаза.

— Я не пыталась сделать себя мишенью или развязать что-то, шеф. Я просто пыталась отвлечь его, чтобы он не донимал персонал. Макс определённо поджарила бы его задницу во фритюре.

— Мне это всё равно не нравится, но справедливо.

— Как щедро с твоей стороны.

— Скажи мне, что он тебе сказал.

— Он спросил, являюсь ли я твоей сучкой, и потом сказал передать тебе сообщение. Сказал, что пора сбить с тебя спесь. Я, естественно, оскорбила его интеллект.

— Ну естественно, — сухо поддакнул Нэш.

— Потом он попытался притвориться копом, который может забрать меня в участок, если я не вспомню про манеры. Я, возможно, упомянула, что мне известно про отсутствие у него жетона, и задалась вопросом, что ты подумаешь о том, что он выдаёт себя за офицера полиции. Затем он оскорбил меня и женщин Нокемаута, и как раз когда дело начало принимать интересный оборот (то есть, в ход полетела жареная еда), вмешались посторонний мужчина и Нолан.

На линии слышалось лишь каменное молчание Нэша.

— Ты всё ещё там, красавчик?

— Ага, — сказал он наконец.

Я не знала, что можно вложить столько гнева в такое крохотное слово.

Я опустила голову на подголовник сиденья.

— Всё было нормально, Нэш. Он не перешёл бы к физической драке. Только не там. Не со мной. Он был пьяным дураком, но не настолько пьяным и не настолько дураком, чтобы забыть, что нападение на женщину в публичном месте станет концом его карьеры.

Снова последовало молчание.

— Нэш? Ты сейчас трёшь то место между бровей?

— Нет, — соврал он, как будто немного смутившись.

— Эта привычка тебя выдаёт. Тебе стоит что-нибудь с ней сделать.