Дата Туташхиа - Маечабук Ираклиевич Амирэджиби

на живот, с молниеносной быстротой, рывком, подполз к часовому, схватил огромный булыжник и, вскочив на одну ногу, ударил часового камнем По голове. Сарчимелиа собрался было бежать на помощь своему товарищу, но вооруженный гость навел на него револьвер, и он тут же осел. Сбитый с ног часовой получил еще один удар по голове, на этот раз прикладом собственного ружья. Потом безногий лег на землю, используя тело часового как заслон и опору для ружья, и прицелился! в Сарчимелиа. Все замерли, кто-то крикнул:

— Ой! Тот в рубахе вместо штанов… Это бандит, что сидел на пригорке и свистел!

Дата Туташхиа сделал несколько шагов и поравнялся с Сарчимелиа. Я не знаю мегрельского языка и понимала не все. Но потом мне перевели все слово в слово. Так, по порядку, я и расскажу…

— Сарчимелиа, — негромко сказал Туташхиа. — И ты… Не знаю, как тебя величают, — он показал» на второго разбойника. — Ну-ка сложите оружие, вот сюда!

Он показал, куда… Разбойники не двинулись с места. Сарчимелиа, конечно, знал, что на него наведено ружье безногого, револьвер Туташхиа упирался чуть ли не в зубы другому, а третий держался за свою рубашку. Сопротивляться нелегко, ничего не скажешь, но и сдаваться им тоже, ох, как не хотелось. Безногий в эту секунду выстрелил. Нуля просвистела между разбойниками и потонула в листве.

— Руки вверх! — закричал Туташхиа.

Один из бандитов с готовностью выполнил приказание, Сарчимелиа медлил, но потихоньку тоже поднял руки.

Тогда Туташхиа повернулся к мужчинам:

— Пожалуйста, кто-нибудь, подойдите сюда!

Ширер оказался проворнее всех и, не ожидая указаний, отобрал у грабителей оружие, сложив его в кучу. При этом он их тщательно обыскал и все, что нашел, тоже отобрал. После этого ударил изо всей силы по голове Сарчимелиа, затем его товарища и, оглушенных, свалил их на землю. А безногий поскакал к мешкам с награбленным, нашел там свой протез и быстро надел его. Потом он вывернул из груды вещей мою амазонку и поднес мне:

— Сударыня, я так виноват перед вами, из-за меня этот мерзавец ударил и оскорбил вас.

Нано передохнула.

— Вот в каких условиях я познакомилась с Гоги. Тогда мы не знали имен друг друга. А встретились только сегодня, — под общий хохот досказала она.

Гоги обошел весь стол и, церемонно поклонившись, поцеловал руку Нано. Все стали перебивать друг друга, но Нано заговорила снова:

— Об остальном я постараюсь поведать вам короче, чтобы вы все же знали, как закончились наши приключения… Туташхиа подозвал к себе ограбленных и велел им разобрать свои вещи. Когда разбойники увидели толпу людей, направившихся в их сторону, они бросились наутек. Не знаю, чего больше они испугались — разъяренных мужчин или разъяренных женщин. Во всяком случае было совершенно ясно, что они не хотят попасться в руки ни к тем, ни к другим. Сарчимелиа бежал проворнее всех, но, когда деревья закрыли его от нас, мы услышали его голос:

— Дата Туташхиа! Понимаешь ли ты, кого берешь под свою защиту? Запомни мои слова: когда придет время умирать, ты умрешь от их руки!

А Ширер разыскал свою золотую табакерку, всю усыпанную драгоценными камнями, — и протянул Туташхиа — возьмите, мол, на память о нашем избавлении. Туташхиа поблагодарил, но табакерку взять не захотел. Тогда я стала его упрашивать, уламывать, но он был непреклонен. Так и не взял. Уехать сразу мы не смогли, пришлось сдерживать пострадавших, желающих поживиться чужим добром. А потом сели на наших лошадей и поскакали…

Так Нано закончила свой рассказ.

— Извините, что получилось так длинно, — сказала она. — Но я надеюсь на то, что история эта не наскучила вам… А теперь я хочу поднять тост, и не один, а сразу два… Гоги и Туташхиа бросились нам на помощь во имя добра и человечности. Они двигали их поступками, когда мы, ограбленные и униженные, сидели в лесу; Добро явилось нам в образе этих двух людей. Я пью за реальное добро, которое раскрывает себя в реальномделе таких вот реальных людей!

Должен сказать, что Нано была очаровательна, и все мы были в восторге и от нее и от ее рассказа. Мы зааплодировали ей так громко, что все сидящие в зале повернулись в нашу сторону. Нано поднесла свою чашу к губам, но отпила лишь половину.

— Лаз, — сказала она. — Мне нужна вторая чаша. Элизбар сказал, что мы будем пить двумя чашами… Вахтанг, долейте мне, — Нано протянула Шалитури недопитую чашу. — А, кроме того, мой рассказ рассчитан на две чаши.

— Скажите, пожалуйста, госпожа Нано, — почтительно, негромко, скрывая неловкость, обратился к ней Шалитури. — Тот человек, который вел разбойника в рубахе… Как его фамилия? Вы сказали…

— Туташхиа.

— Откуда он взялся?

— Он услышал мой крик и пришел на мой голос.

— Совсем как сказочный принц? Не так ли? — Шалитури покачал головой. — Это не тот ли Туташхиа… Разбойник?

— Абраг, — ответила Нано.

Элизбар снова начал нас утихомиривать:

— Не мешайте Нано говорить!

Она продолжала:

— Здесь не место выяснять, как сложилась, откуда пошла легенда о святом Георгии. Никто не станет спорить, что этот культ идет еще с дохристианских времен и укоренился с такой неколебимостью, что мы, грузины, празднуем день святого Георгия триста шестьдесят пять раз в году… Спаси попавшего в беду, спаси его любой ценой, даже ценой твоей жизни… Таков смысл легенды. Знаете, я никогда не любила странствовать по святым местам. Единственный раз, в детстве, попала в Атоци на праздник святого Георгия. И больше не была нигде. Но сегодня, если говорить словами поэта, «я храм нашел в песках. Средь тьмы лампада вечная мерцала…»[18]. Прекрасный храм, исполненный чудес, украшением которого является человек, а не икона. Обещаю господу богу приходить сюда как можно чаще, чтобы принести благоговейную молитву живому — на все триста шестьдесят пять дней — святому Георгию! У меня есть старинная икона, а на ней надпись, приблизительно такая: святой Георгий! Непобедимый воин за справедливость, великомученик во имя народа, будь заступником перед небом, укрой всемогущей силой твоей недостойную слугу свою Нано Тавкелишвили!.. Вот слова моей молитвы!.. Итак, за здоровье Гоги, господа, вашего хозяина, истинного сына своей отчизны, рыцаря в выразителя нашей застольной государственности… И моего спасителя!

Мы кричали во весь голос, приветствуя Нано. Но она подняла руку, показывая, что еще не кончила.

— Видите, — сказала она, — тосты вытекают из моего рассказа. Поэтому я хочу вторую чашу поднять за отважного Дату Туташхиа. Это отчаянно смелый, благородный человек, но я понимаю, что смелому человеку часто бывает тяжелее, чем трусливому. Пусть поможет