Русская Атлантида. Невымышленная история Руси - Андрей Буровский

Проклятым вопросом, расколовшим Великое княжество Литовское (да и Речь Посполитую), стал вопрос не национальный, а религиозный.

Волею судьбы вероисповедные проблемы оказались гораздо сложнее, чем проблемы национальные. Хотя, конечно, одна проблема, один тип разделения людей легко накладывался на другой: для огромной массы русских православных людей католицизм оказывается привилегированной религией привилегированного меньшинства завоевателей.

Ягелло принял католицизм не потому, что таково было его убеждение, а потому, что такова была цена за восшествие на польский престол.

Играло роль, несомненно, и желание принадлежать к богатому и энергичному западнохристианскому миру. Уж коли креститься — то чтобы стать частью этого мира, а не периферийного, все более поглощаемого мусульманами православного.

Возможно, была и еще одна причина…

«Ему самому ведь (Ягелло. — А.Б.), его братьям и литовскому окружению Польша импонировала своей культурой и своей позицией… Крещение по латинскому обряду… не только лишало крестоносцев аргумента, оправдывавшего их непрерывные походы на Литву, но и возвышало одновременно Великого князя и его братьев…и литовскую знать над русскими князьями и боярами, устраняя присущее им ощущение неполноценности по отношению к русинам», — полагает современный польский историк Юлиуш Бардах.

Итак, религия самоутверждения…

Ну что с того, что часть католиков Речи Посполитой были не поляки, а русины?! Католицизм стал религией шляхты; религией барских фольварков, шляхетских сеймов, богатых городов, управлявшихся по Магдебургскому праву. Что еще более важно — религией официальной, религией государственной. И притом религией насаждаемой, порой почти что насильственно… а бывало, что и без «почти что».

Кревская уния 1385 года с Польшей уже включала такой пункт: переход в католичество всего Великого княжества Литовского. То есть, говоря более конкретно, окатоличивание тогда еще почти совсем языческой Аукшайтии и перекрещивание Руси в католицизм.

В 1387 году Ягелло дал «привилей» феодалам, исповедующим католичество. Подтверждались их вотчинные права, они освобождались от части натуральных повинностей в пользу Великого князя, получали право заседать в сейме, получать должности, иметь гербы.

От положений этого «привилея» часто отступался Витовт, разумная политика которого удержала Литву от перспективы и гражданской войны и выхода из состава Литвы всех православных земель.

Но и Витовт скорее всего не очень понимал, насколько серьезные проблемы стоят перед его православными подданными. Сам Витовт в 1382 году стал католиком. Получив во владение русские православные уделы Берестье и Городню, перешел в православие; в 1385 году снова перешел в католицизм. Очень может быть, закоренелого язычника, глубоко равнодушного к вере, удивляло, даже раздражало упрямство его подданных. Ну что мешает им менять веру так же легко, как меняет веру он сам?! Они что, считают себя лучше своего Великого князя?!

Во всяком случае, некоторый ледок между православными и католиками к XV веку уже возник.

А Польша нажимает на Литву, требует заключения нового договора, который еще теснее свяжет государства; Витовт идет на заключение такого договора. По Городельской унии 1413 года Литва должна иметь своего государя, но под верховенством польского короля. После смерти Витовта Великий князь будет выбран, но по совету с Польшей. А если Ягайло умрет без наследников, нового короля будут выбирать с ведома и совета литовцев.

Пока все замечательно, все только к укреплению союза двух государств. Но тут же и еще один пункт: на литовских бояр распространяются все права польской шляхты. Но — только на бояр-католиков. Гербы могут иметь только католики. И все высшие должности в государстве могут занимать только католики. 50 семей бояр-католиков получают гербы. Православные — нет.

Если в конце XIV века Витовт еще колебался — какую позицию занять, то теперь он однозначно определил православных как неравноправное, второстепенное по своему значению большинство.

Время от времени православным кидается нечто, некая толика привилегий. В 1434 году и православным разрешается иметь шляхетские гербы. Но и в 1434 году, и после только католики входили в великокняжеский совет и занимали высшие должности в государстве.

По мнению многих историков, Польша давила на Литву не только из-за религиозного фанатизма. Пока борьба католиков и православных раскалывала Литву, Польша оставалась лидером в этом союзе. Могучая православная или православно-католическая Литва могла оказаться «чересчур» равноправным союзником, а то и сильнее Польши.

Мне трудно судить, насколько это мнение обоснованно. Но вот что православные оказались в положении неравноправном и унизительном — это факт.

Восстание Свидригайло могло изменить положение дел, но Великое княжество Русское не состоялось. Год смерти Свидригайло — 1452-й — это, видимо, и есть год последних надежд на разумное решение вопроса. В конце XV века от Литвы откалываются верхнеокские русские княжества: началось…

В начале XVI века, когда Московия отгрызает у Литвы кусок за куском, в смоленской «Авраамкиной летописи», написанной в 1460–1470 годы, очень недвусмысленно выражена идея объеднения с Московской Русью.

Середина и конец XVI века несут новые осложнения. В 1563 году православные получают те же права, что и католики… Но большая часть того, что можно потерять, уже потеряна.

Люблинская уния 1569 года, возникновение Речи Посполитой мало что меняют для тех, кто продолжает жить в пределах Великого княжества Литовского. Но она меняет очень многое для православных Киевщины, Подолии и Волыни, оказавшихся в составе польских коронных земель.

Шляхта в Польше была свободна до такой степени, что никаких средств заставить пана поменять веру, конечно же, не существовало. Для людей этого круга происходило постепенное, очень медленное ополячивание, процесс сближения с придворными королей, сослуживцами и однополчанами иной веры, с коренными поляками, постепенное растворение уже в польском шляхетстве. Но подчеркну — растворение медленное и добровольное.

А вот православным горожанам приходится гораздо хуже: в некоторых городах им пытаются запретить заниматься торговлей и ремеслом, то есть низвести до положения наемных работников.

Что же касается простонародья, то для него в польских землях как-то даже и забывают о «принципе кнута и пряника». Пряник исчезает, потому что, и перейдя в католицизм — чужую, барскую религию, мужик или мещанин останется тем же, что есть сейчас, — глубоко бесправным, униженным и нищим человеком, чья интеллектуальная, нравственная и духовная жизнь глубоко безразлична «тем, кто наверху».

Остается кнут — оскорбительная кличка «быдло», применяемая к крестьянину только что не в официальных документах, ограничения в правах, бесправие, дикий произвол панов — и католических, и православных.

Разумеется, такими методами не только нельзя склонить человека к чему бы то ни было, в том числе и к католицизму. Совершенно очевидно, что рано или поздно замордованный человек восстанет, и последствия могут быть решительно какими угодно.