Игра в чужую жизнь - Елена Гриб

– Дрянью тебя тоже накормили один раз, а последствия выплывают только сейчас.

– Нет доказательств, что во мне был этот… паразит!

– Есть, – заверил его Дисон. – Смотри, как получается. С точки зрения приживалы Маргалинайя – самая лучшая девушка в мире, с которой он должен быть всегда, правильно?

Советник неуверенно кивнул, не понимая, куда тот клонит.

– То есть она не должна выходить замуж, согласен?

Собеседник вновь кивнул, окончательно утратив чувство реальности. О чем же не-людь говорит, Рех его забери?

– Расстроить свадьбу можно самым простым способом – объявив о двойнике, но тогда принцесса и не взглянет на предавшего ее воздыхателя. Значит, стоит организовать смерть девушки, заменяющей сейчас Маргалинайю. Ее похоронят со всеми подобающими почестями, принцесса будет свободна и вне официального закона, стало быть, наступит время для любви. Крезин, я не просто так языком чешу. Лин однажды сказала, будто во время паломничества случилось несколько загадочных несчастных случаев, очень похожих на покушения. Все происходило днем и как-то отрывочно, словно некто устраивал ловушки ночью, а потом забывал контролировать события. И если я прав, тот раб перестанет сходить с ума, поскольку исчезнет паразит, отдавший приказ. Расспроси его потом хорошенько! Полагаю, он знает много подробностей твоей ночной жизни. Помнишь, например, свой загул в Храме Огня? Нет? Да не вру я, не вру! Виви сам тогда обалдел, увидев вместо тебя пьяное тело. Ладно, завтра посмотрим, как ты себя будешь чувствовать. Может, я и ошибаюсь… Паразит не способен полностью контролировать человека… скорее всего…

Глава 11. О темницах и Понимании

Где находится, противясь, там его темница.

Эпиктет

Мы знаем гораздо больше, чем понимаем.

А. Адлер

Храм Земли находился в подземной пещере. Снаружи выделялось лишь богато украшенное сооружение, защищавшее от непогоды лестницу, ведущую вниз – туда, где в мечущемся свете факелов жрецы проводили свои обряды. Вокруг храма простирался сад, под сенью которого разрастались роскошные грядки, щедро одаренные благодатью этого места. А внизу, в самой дальней стене святилища, мощная каменная дверь, некогда запертая магией, преграждала путь в мир Гебы.

Нельзя сказать, что люди не пытались преодолеть заслон, поставленный неизвестно кем. Когда даже Радис не смог (или не захотел?) отворить вход в Пещеру Плодородия, в дело пошли иные способы. Дверь долбили кирками специально приглашенные гномы – на ней прекрасно сохранились царапины, на создание которых ушло лет сто непрерывной работы. Позже пробовали сделать пролом немного в стороне, но бросили эту затею после того, как пробили ход к руслу Светлы и река затопила храм. Некие умники хотели добраться в Пещеру сверху, однако не смогли обнаружить в раскопе ничего, кроме грунта. Ну и, естественно, не обошлось без ритуальных песнопений и жертвоприношений для Ганы, дабы она смилостивилась и отворила дверь «с той стороны». Результат был никакой, поэтому мнения разделились.

Многие (большинство, между прочим) считали, что богиня обиделась на людей и не желает их видеть, а потому следует продолжать ее умасливать разными способами – дверка и откроется. Другие (в основном скептики и закоренелые реалисты) полагали, будто вход запечатал некто гораздо могущественней Ганы с целью не допустить ее появления в Главном мире. Почему – кто знает, однако Лин про себя решила, что вторая версия более вероятна.

Всю ночь над святилищем висело облако, время от времени из него сыпал дождь, столь редкий в пустынных землях. Прекращался он быстро, словно кто-то прикручивал вентиль. Растения жадно ловили капли прямо на лету, впитывая их листьями – за многие годы успели приспособиться. Как только начало светать, туча рассеялась, и когда на горизонте показался краешек огненного диска, над храмом плавали лишь клочья тумана.

Лин потерла красноватые от недосыпа глаза (а как уснешь при таком-то раскладе?), облачилась в единственную относительно нормальную одежу (все ту же, уже воспринимаемую при дворе как униформа принцессы) и вышла наружу, не желая слушать под окном вопли какого-то местного дурачка, посланного ее разбудить. Поежилась – несмотря на субтропические широты, утро выдалось прохладным. Поморщилась – исполнительный придурок и не собирался умолкать, выводя заунывное «Принцесса Маралинахья, вас зовут!» с особым упоением и старательностью. Наткнулась взглядом на метаморфа, выглядевшего так, будто он провел под дождем не одну ночь, а, по меньшей мере, неделю, и почувствовала быстро нарастающее раздражение.

Казалось, девушку нервирует все: и хранитель, обожающий самоедство (если ты не-людь, то веди себя соответственно всегда, а не моментами!), и Марк, излучающий недовольство, сравнимое с ее собственным (сам виноват, не стоило заигрывать с огнем, вернее, с Зелиной), и дурацкий ритуал, в котором предстоит участвовать. А еще Лин донимало ощущение опасности, ни на миг не покидавшее ее с момента приезда сюда. Ей казалось, что она вот-вот переступит некую незримую грань, станет причиной невиданной катастрофы… Или упустит шанс предотвратить беду.

У искусно украшенного входа в Храм Земли переминались с ноги на ногу двое гартонских вояк (судя по мундирам – никак не ниже генеральских чинов) и Крезин, старательно пытавшийся разлепить опухшие веки – похоже, и у него ночка выдалась не слишком спокойная. Больше желающих понаблюдать за процессом не нашлось. Оно и понятно – одна принцесса у закрытой Пещеры Плодородия вряд ли сумеет отчебучить нечто такое, о чем можно будет рассказывать даже внукам.

– Это все? – поинтересовалась Лин у советника, старательно убрав из голоса недовольные нотки.

Крезин как-то виновато взглянул на нее, опустил глаза, открыл рот для явно наперед заготовленной фразы, но заметил нечто за ее плечом и, едва не поперхнувшись, скороговоркой протараторил:

– Жрецы уже там, приносят подношения. Прошу вас, Ваше Высочество, спускайтесь. О, подождите, Его Величество должен идти первым.

– Он что, тоже замуж собрался? – пробормотала девушка, стараясь не выходить за рамки приличий.

Похоже, не достаточно тихо, поскольку сзади раздались басовитые смешки генералов, чье настроение резко взлетело вверх. Видимо, они получили задание лично от принца и сочли слова «принцессы» ценным материалом для доклада.

По обе стороны лестницы нещадно чадили факелы, не только не разгоняя темноту, но и усугубляя ее дымом, который, вопреки законам физики, не поднимался вверх, а струился под ногами, скрывая ступеньки. Император степенно шагал вперед, гордо подняв голову и вцепившись обеими руками в перила – не напрасно, между прочим, дважды он едва не сверзился вниз. Лин напряженно смотрела под ноги (помогало это мало) и передвигалась со скоростью хромой черепахи. Привычные к разным передрягам гартонцы матерились позади в четверть голоса, причем Малдрабу ничего не было слышно, а Крезин сопел все громче и громче, не имея полномочий затыкать рты столь важным персонам.

Наконец ступени закончились. Вперед вел темный коридор, упиравшийся в уставленное свечами помещение. Оттуда раздавались стоны различной тональности, и в какой-то миг девушка решила, что Его Величество все-таки пересчитал спиной с десяток ступенек. Однако по мере приближения странные звуки все больше начали напоминать пение. Из храма доносились сплошь жалостливые охи да ахи, навевавшие мысль о плакальщиках на погосте. И лишь один голос выделялся совсем иными интонациями…