Слепой. Лунное затмение - Андрей Воронин

— Ты кто? На мента вроде непохож, — спросил, прищурившись, парень.

— Не все менты похожи на ментов, — с многозначительной ухмылкой сказал Глеб и добавил после короткой паузы: — Так же как не все киллеры похожи на киллеров.

Челюсти у парня на миг сжались. Он волновался за того, кого назвал своим братом.

— По ходу ты — сообщник господина Петрова, — как будто сделал окончательный вывод Глеб. — Готовься, пойдешь по этапу вместе с ним.

— Какому еще «этапу»?! — возмутился парень.

— За махинации. Ты думаешь, что если твой «братик» после отсидки затихорился, то мы забудем вспомнить о нем? Почерк-то остался!

Похоже было, что парень не понимает, о чем говорит Слепой. Возможно, он крутился рядом не потому, что охранял, а потому, что следил, но сам не знал зачем.

— Ваша секта не прикроет ни его, ни тебя. Передавай, кстати, всем привет и — «до скорой встречи!».

Глебу было интересно по мимике парня определять, где он попадает в цель, а в чем ошибается. И делать выводы об осведомленности пацана и о его возможной причастности.

— Значит, мент? — с кривым презрительным лицом спросил «электрик».

— А ты, значит, нет! — с оттенком жалости к парню, сделал вывод Слепой. — Тем хуже для тебя.

Оборотень сплюнул, выражая свое презрение к Глебу и одновременно гордость за то, что он сам не принадлежит к этому лагерю.

— А давай поспорим, кто из нас двоих раньше достанет твоего «брата», неважно, кто он тебе на самом деле, то есть по крови.

«Электрик» улыбнулся, в глазах блеснул азарт и уверенность в себе. Глебу стало немного скучно оттого, что парня удалось развести так легко и быстро. Сейчас он совершенно точно больше не станет преследовать Сиверова, а помчит прямиком к Петрову. «Электрик», не говоря больше ничего, повернулся и пошел к своей машине.

Глеб, убедившись, что парень уехал, набрал номер Потапчука и, узнав, что Кудракова снова отправили на дачу, поехал к нему, чтобы тот не начудил глупостей от страха.

* * *

Оборотень вернулся в супермаркет и купил 0,7-литровую бутылку водки, разной закуски, томатный и апельсиновый сок. С пустыми руками, решил он, нехорошо являться после долгого отсутствия. К тому же водка — факт — поможет расслабиться и начать разговор. Хоть они и братья, но прошедшие годы многое изменили в них обоих, они стали как бы чужие, теперь уже непонятно, с чего начинать общение. С покупками он направился снова в сторону Киевского шоссе.

Может быть, думал Оборотень, брат возьмет его в свою команду, на свою сторону баррикад. В конце концов, он совершенно ничем не обязан Столыпину. Да, он давал некоторую клятву в отряде, клятву верности, но стоит ли оно того? Людям свойственно ошибаться, и происходит это из-за незнания. Никто не может предвидеть, что ждет его в будущем. Клятва, рассуждал Оборотень, пробираясь короткими пробежками между автомобильными заторами, может засвидетельствовать только то, что в момент ее произнесения тот, кто клянется, думает вот таким вот образом и намерен поступать вот так вот. Но узы крови важнее любой клятвы. Он лучше всех знает, как тяжело быть одиноким в этом мире. Нельзя ради никакой клятвы предавать себя, свою кровь.

Фактически Столыпин ничем не был дорог или даже интересен Оборотню. Парень не видел причин, по которым надо было ему, чужому человеку, отдать на растерзание часть своей будущей жизни. И как потом жить, зная, что он уничтожил своего единственного родного человека, оставшись окончательно совсем одиноким. И ради чего? Да он даже примерно не понимает, ради чего крутится весь этот бизнес Столыпина.

Оборотню было хорошо в отряде. За какое-то время он приобрел там авторитет, он был сильный, были друзья, которые его уважали. Они все жили идеей единства. Им было, по большому счету, все равно, ради чего строилось это единство, главным было оно само, как данность. Теперь же получалось, ему надо было предать единство с родным человеком, единственным по-настоящему родным.

Оборотень не допускал мысли, что сдаст Митьку Столыпину. Митька ни разу в детдоме не сдавал младшего брата. Наоборот, иногда он сам подставлялся, лишь бы отвести удар от Стасика.

Ну а с Леной уж как-нибудь они разберутся. Не сможет ни одна девка разрушить узы братства!

Стемнело довольно резко. Теперь Оборотень знал, где стоит дом, в котором живет его брат, и с облегчением уже издали увидел, что в окнах горит свет.

На звонок никто не ответил. Оборотень решил, что брат боится: он же в бегах, а кто может пожаловать в такое позднее время? Скорее всего, что никаких друзей он не ждал, тем более брата!

Забор был довольно прочный, плотный и высокий. Парень пошел вдоль него к соседнему участку, но только около второго дома смог попасть во двор. Дальше по гаражам и другим хозяйственным постройкам, пользуясь лестницами, бочками, столиками, которые завалялись зимой во дворах, он преодолел уже не такие серьезные заборы между участками.

Однако дверь, как и ворота, была заперта, а на звонок Митяй не реагировал. Оборотень сообразил, что мог позвонить по телефону еще от ворот, не совершая бессмысленное проникновение на закрытую территорию, где его не ждут, но выбираться обратно он не стал. Стоя на крыльце, он набрал в мобильнике номер, который недавно списал у Лены.

— Алло!

У парня зашевелились волосы на затылке. Это был голос Лены. Он не знал, что сказать. Если тупо позвать Дмитрия, то она тут же узнает его голос. А он не знал, как к этому относиться. Он выключил связь. Он хотел уйти. В этот момент сверху что-то зажужжало. Парень поднял голову и понял, что на него наводит прицел видеокамера домофона. Оставалось криво улыбнуться и помахать в глазок ручкой.

В двери щелкнул замок, открывая доступ внутрь. Через несколько секунд размышлений Оборотень все же взялся за ручку и потянул ее на себя.

Лена уже стояла в арочном проеме в прихожей. Волосы ее неаккуратно распались по плечам, макияж был кое-где размазан. Она была босая, в большом мужском халате.

— Ты что себе позволяешь? — с тихим негодованием спросила она. — Ты за мной следил? Ты рехнулся? Ублюдок!

— Да на кой хрен ты мне нужна, шлюха? — оскорбился Оборотень. — Где Митька?

— Какой такой «Митька»?

— Дмитрий Степанович, — сквозь зубы пояснил Оборотень. — Теперь, правда, он носит фамилию Петров.

— Ах, так вот что! Типа ты его наконец нашел! И где же Столыпин? Почему не привел? Хочешь доставить находку, обвязанную бантиком, прямо к барскому столу?

Яд сарказма из девушки, казалось, капал частыми крупными, густыми каплями.

— Я не с тобой разговаривать сюда приехал. Позови Митю! — сдерживал себя Оборотень из последних сил.

— Тут нет никаких Мить и никаких Петровых, — даже не скрывая того, что это ложь, с наглым вызовом заявила Лена.

— Последний раз прошу по-хорошему! Позови брата.