Бывших ведьмаков не бывает! - Галина Львовна Романова

— Колдун? Чур меня, нечистая сила!

Лошадь упавшего и сломавшего шею всадника отбежала в сторону. Лясота кинулся к ней, ловя за узду. Никто не пытался, да и не успевал ему помешать. Мигом вскочил в седло и ударил пятками по бокам. На миг его охватило щемящее чувство — отчаяние, восторг, азарт, все вместе. К нему вернулась Сила! Он убил двоих человек. Добрый конь вмиг умчит его от погони.

Выстрелы, загремевшие за спиной, стали полной неожиданностью. Одна пуля попала в цель. Взвизгнул конь. Не успев вынуть ноги из стремян, Лясота упал на землю, придавленный тяжелой тушей.

Исчезновение гостя обнаружили утром, перед завтраком. Князь Владислав шел в столовую, когда навстречу ему попалась дочь. На девушке не было лица, и в душе отца шевельнулось недоброе предчувствие.

— Что случилось?

— Папенька, Лясоты нет! — выпалила Владислава, хватая его за руку. — Его комната пуста!

— И что с того? Погоди, да ты что, к нему заходила?

Девушка прикусила губу.

— Нет, но… я попросила Машу посмотреть, проснулся ли гость, она и сказала, что его нет, — пролепетала Владислава. — Тогда я попросила ее посмотреть, может быть, он где-то еще, и его нигде не нашли. И вещей его нет! Что делать, папенька?

— Богу помолиться, что все так удачно устроилось, — почти честно ответил князь. — Видимо, он действительно оказался порядочным человеком и не захотел нас стеснять.

— Как — стеснять? — изумилась Владислава. — Чем стеснять? Почему? Папенька, что вы ему вчера наговорили? Вы… его прогнали? Но зачем?

— Во-первых, милая, — Владислав Загорский взял дочь под локоть, увлекая в сторону столовой, — ничего такого я ему не наговорил. За кого ты меня принимаешь? Он был нашим… ладно-ладно, твоим гостем, и я не мог просто так, без веских причин, выставить гостя за порог, тем более на ночь глядя. Да, мы с ним обсудили создавшееся положение, и в первую очередь твою репутацию.

— А что моя репутация? Папенька, я вас не понимаю!

— А тут и понимать нечего. Ты девушка княжеского рода, завидная невеста с богатым приданым. Ты — княжна Загорская. На тебе лежит огромная ответственность не только перед нашим родом, но, по большому счету, перед всем человечеством. Твоя мать слишком рано забрала тебя, и я не успел заранее подготовить свою дочь к той миссии, которая ее ожидает. Мне придется наверстывать упущенное. Ты в некотором роде последняя надежда этого мира. Последняя в первую очередь потому, что у тебя нет ни братьев, ни сестер, ни собственных детей. Ты представляешь слишком большую ценность. Скоро настанет пора выдавать тебя замуж…

— Папенька, и вы туда же? — Владислава невольно, вспомнила своего отчима. Князь Михаил Чарович тоже заговаривал о замужестве.

— Да, замуж за достойного человека. Ибо ты — княжна Загорская. Более того, поскольку ты — последняя законная носительница этого имени, я собираюсь написать прошение императору, чтобы он высочайше распорядился, дабы не пропала фамилия, сохранить титул за тобой, передав его супругу. Ты навсегда останешься Владиславой Загорской, а твой будущий муж станет новым князем Загорским. Сама понимаешь, этим князем не может стать первый встречный.

— И вы, — девушка похолодела, — сказали это Лясоте?

— Помилуй, конечно нет! Но сама посуди, в связи с этим обстоятельством его присутствие в нашем доме было бы нежелательно. Я готов закрыть глаза на то, что ты провела с ним некоторое время наедине. Сколько времени прошло с того дня, как вы сбежали с парохода и до того, как добрались до Загорска? Почти две недели! Иной раз и нескольких часов хватает, чтобы безнадежно испортить репутацию девушки. А твоя репутация, как моей наследницы и хранительницы древней фамилии, должна быть безупречна.

Сообразив, куда он клонит, Владислава покраснела так, что из глаз брызнули слезы. Ведь вчера вечером она была в одном шаге от того, чтобы распрощаться со своей репутацией навсегда. Она сама этого хотела, и по глазам мужчины прочитала, что он тоже был в одном шаге от того, чтобы так поступить.

— Но, папа, между нами ничего не было, — пролепетала она, тут же вспомнив его последний поцелуй.

— И слава богу! — горячо воскликнул ее отец. — Я рад, что все устроилось.

— Как устроилось? Он ушел! Исчез! Пропал!

Мысль о том, что он ушел именно потому, что княжна хотела от него того же самого, что запрещал ее отец, была невыносима.

— Он просто оставил нас в покое. — Князь распахнул дверь в столовую, где лакей уже заканчивал сервировку стола. — Не понимаю, почему тебя это беспокоит.

Его спокойный, чуть снисходительный тон неожиданно разозлил девушку.

— Беспокоит? — воскликнула Владислава. — Ты говоришь — беспокоит? Ты ничего не понимаешь, папа! Он нужен мне! Понимаешь? Он! И только он! — В ярости и досаде княжна затопала ногами.

— Дочка, ты с ума сошла? — осторожно поинтересовался князь, покосившись на лакея. Тот правильно понял намек и поспешил удалиться, чтобы не становиться свидетелем неприятной сцены. — Ты хочешь сказать, что он тебе… небезразличен?

— Да! — завопила Владислава. — Да! Я люблю его! Люблю!

Оттолкнув отца с дороги, девушка со всех ног кинулась в свою комнату, захлопнула дверь, запирая на крюк, и, рухнув на постель, заплакала в голос, колотя по подушке кулаками.

Через несколько минут пришел отец. Постучал, окликнул дочь, попросил позволения войти. Но рыдающая Владислава его не слушала. Князь пытался поговорить с дочерью через дверь, но его попытки все объяснить либо не находили ответа, либо вызывали новую волну слез и отчаянных криков. Не добившись успеха, Владислав Загорский вернулся в столовую, попытался съесть завтрак, но обнаружил, что аппетит пропал. Тогда он удалился к себе, достал бутылку мадеры и погрузился в размышления, велев лакею немедленно доложить, когда его дочь захочет выйти из комнаты, чтобы поговорить. В глубине души князь не верил чувствам юных девушек — в семнадцать лет любая мелочь кажется достойной внимания. Владислава пока видела в жизни слишком мало, чтобы рассуждать здраво. Пройдет два-три часа, она успокоится, потом проголодается, а поев, присмиреет, и с нею можно будет обсудить создавшееся положение.

Однако князь Загорский плохо знал свою дочь. Девушка за время путешествия повидала столько всего, что иным и не снилось. В некоторых вопросах она была взрослее многих своих ровесниц. Она действительно хотела, чтобы Лясота, как пишут в романах, «окунул ее в бездну страсти». Она мечтала очутиться в его объятиях, снова ощутить его поцелуй и видела, чувствовала, догадывалась, что он хотел того же самого. Его побег поставил девушку в тупик. Она думала, что недостаточно хороша, слишком глупа, наивна и откровенна, не достойна любви и уважения такого благородного человека, как Лясота Травник. Ведь за время пути он столько раз имел возможность воспользоваться своим положением, но не тронул ее даже пальцем. Сегодня утром она хотела выяснить отношения, объясниться… Недоумевала, куда он мог исчезнуть. А оказывается, всему виной ее отец. Это он наговорил Лясоте гадостей, заставив отказаться от нее. Это было больнее всего. Человек, которого она боготворила, ради которого бросила свою мать, предал ее. Ее предали все. Не осталось никого.