Путь шута - Кирилл Бенедиктов

— Кто вы? — прохрипел Ардиан. Он попытался повернуть голову, чтобы разглядеть обладателя неприятного голоса, но не смог — его будто парализовало. — Зачем вы мне все это говорите?

— Вопросы здесь буду задавать я, — отрезал невидимый собеседник. — Но поскольку тебе и впрямь не мешает понять, с кем ты имеешь дело, то в виде исключения я отвечу. Ты находишься в тюремном госпитале «Дунча» под Дурресом. Я следователь военной полиции миротворческих сил Рафаэль Мауро. Среди здешней публики известен как Ленивый Душегуб, и хотя прозвище это мне не нравится, доля истины в нем есть. В твоих интересах отвечать быстро, четко и правдиво. Понял меня, Ардиан Хачкай?

Ардиан молчал, обдумывая услышанное. Про «Дунчу» он слышал — это было известное на всю Албанию место, прославившееся еще при коммунистах. Те, кто сюда попадал, часто не возвращались на волю, а немногие вернувшиеся до конца своих дней вздрагивали при одном упоминании страшной тюрьмы.

— Не слышу ответа! — прикрикнул Мауро. Ардиан почувствовал, как влажные от пота пальцы следователя вцепились ему в ухо и начали понемногу выкручивать. — На будущее запомни — я могу сломать тебе хрящи, и ты станешь похож на летучую мышь. Я могу оторвать тебе ухо напрочь — для этого достаточно лишь слегка надрезать ногтем вот здесь, — Ардиан вздрогнул от боли, — и потянуть снизу вверх. Ты ведь наверняка не знал, как правильно оторвать ухо, а, Хачкай? Думал, что нужно тянуть сверху вниз? Не-ет, мой милый, таким образом ты лишь надорвешь кожу и пустишь кровь — правда, нужно признать, что крови будет море! А вот если ты хочешь оторвать его совсем, следует тянуть снизу вверх и немного наискосок, вот так… Запоминай хорошенько, Ардиан Хачкай, вряд ли кто-то объяснит тебе это так же подробно, как я. Итак, я задал вопрос!

— Понял, — прошипел Ардиан, изо всех сил старавшийся не закричать от боли.

Мауро слегка ослабил хватку, но ухо не отпустил.

— Что ж, хорошо. Следующий вопрос: как давно ты знаком с Мирой Джеляльчи?

Ардиан не успел сообразить, безопасно ли рассказывать следователю про Миру, — ухо снова пронзила боль.

— Неделю. Ох, отпустите! Я же ответил…

— Ответы должны быть не только быстрыми, но и правдивыми. Это ясно?

— Да! Но я действительно познакомился с Мирой неделю назад… Господин следователь, я не смогу говорить, если вы будете мне постоянно крутить ухо…

Мауро довольно рассмеялся.

— Ошибаешься, парень. Прекрасно сможешь! Чем больнее тебе будет, тем охотнее ты станешь рассказывать. И знаешь что? Ухо — это далеко не единственное место на твоем дохлом тельце, которому я могу причинить боль. Ты меня понял, Хачкай?

— Да! — выкрикнул Ардиан, лихорадочно пытаясь сообразить, что можно противопоставить методу садиста-следователя. Ответы сами соскакивали у него с языка, прежде чем он успевал решить, стоит ли вообще раскрывать рот. — Я понял, понял! Я все вам расскажу!

И тут он с ужасом осознал, что это правда. От недавней решимости держаться на допросе до последнего не осталось и следа. И дело было не только в потных пальцах Мауро-Душегуба — в конце концов, Ардиану доводилось терпеть и не такую боль. Самое страшное заключалось в том, что Хачкаю действительно хотелось обо всем рассказать — ему не давало покоя странное, свербящее ощущение в мозгу, как будто под черепной коробкой осторожно водили легким гусиным перышком. Желание говорить понемногу распирало его изнутри, подобно тому, как пар заставляет дребезжать крышку кастрюли с кипящим супом, — казалось, что достаточно припомнить и связно изложить все события, происходившие с ним за последние несколько дней, и эта сводящая с ума щекотка пройдет. «Что-то не так, — успел подумать Ардиан. — Это неправильно, так не должно быть…»

— Значит, неделю назад, — задумчиво повторил Мауро и провел острым ногтем по щеке Ардиана. — При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Мне рассказал о ней брат, — сразу же ответил Хачкай. — Раши. Они когда-то были знакомы. Мне нужен был кто-то, у кого я бы мог остановиться в Дурресе…

— В каких отношениях твой брат находился с Мирой Джеляльчи? Ну, быстро!

— Они гуляли, господин следователь. Это мне Раши говорил, ну, у него подружек всегда море было, не поверите, господин следователь, порой с утра с одной идет, а к вечеру уже с другой совсем, а назавтра и вовсе с третьей. Он девчонок любил, Раши-то, да и они к нему липли, просто как мухи на мед…

Невидимое перышко внезапно перестало щекотать мозг. «Вот оно что, — догадался Ардиан, — чем больше я говорю, тем слабее щекотка… И неважно, что говорить, главное, молоть языком, не останавливаясь…»

Но Мауро-Душегуб тоже не первый день жил на этом свете.

— Отвечай только на те вопросы, которые я тебе задаю, парень, — посоветовал он, вонзая свой ноготь в мягкую кожу за ухом Ардиана. — И без словоблудия. Тебе ясно?

— Ясно, ясно! Я не буду словоблудничать, господин следователь! Только у меня в голове все так и чешется, словно туда вошки позаползали! А когда я говорю, мне легче становится, вот я и стараюсь болтать побольше… Ай, не надо, больно же!

— Ты знал, что Мира Джеляльчи — агент государственной безопасности?

— Да! То есть она мне сказала потом, а сначала я думал, она просто с фата-морганами работает… и еще она фотомодель, я плакаты видел с ее рекламой, у нас в Тиране все улицы ими обклеены… Ой-ой-ой, за что, я же вам все честно рассказываю!

Мауро ухмыльнулся.

— Много лишних слов, парень. Когда она тебе сказала о том, что работает на сигурими?

— Ночью… этой ночью… до этого я даже не подозревал, клянусь…

«Нужно что-то придумать, иначе я действительно выложу ему все, что знаю!»

— Она рассказывала тебе, как долго она сотрудничала с госбезопасностью?

— Нет… Ой-ой, правда, нет… Я только понял, что давно, потому что раньше у нее был другой куратор, не Шараби…

— Что она рассказывала тебе о Шараби?

— Что он страшный человек, очень злобный… и что он только и делает, что подсовывает к ней в постель разных иностранцев…

— Она называла имена?

— Какие имена? Ой, господин следователь, не надо! Я правда не понял!

— Имена иностранцев, которых подкладывал к ней Шараби.

В мозгу Ардиана вспыхнула красная лампочка тревоги. С языка у него уже срывалось «Олаф», но он вовремя сообразил, что, назвав хотя бы одно имя, серьезно повысит уровень дерьма, в котором и так сидит по уши. К счастью, именно в этот момент Мауро в очередной раз крутанул ему ухо.

— О-о-о! Нет-нет, не называла!!! Просто сказала, что Шараби ее только так и использовал, ну, как проститутку… А она хорошая, добрая, совсем не похожа на шлюху…

Следователь ударил его ладонью по губам.

— Об этом тебя не спрашивают. Она говорила тебе о каком-нибудь ящике?