После тебя только пепел - Алекс Хилл

Меня медленно засасывает в воронку зыбучих песков. Это какой-то бред. Этого не может быть. О чем она вообще?

– Я смогла заставить тебя заткнуться? Это дорогого стоит, – с трудом усмехается Алла. – Знаешь, у меня было много времени на размышления о жизни, о смерти, о том, что правильно, а что нет. Большинство своих выводов я уже не помню, конечно. Они частенько были полярно противоположны, но одно ясно точно – нужно просто жить, пока есть возможность. А ошибки… их делают все. Наша жизнь – череда ошибок. Ее качество зависит лишь от того, что ты можешь из них вынести и как применить.

Открываю рот, чтобы подтвердить ее слова и направить в нужную сторону, но не успеваю.

– Но-но, – строго говорит Алла. – То, что есть у меня, уже не жизнь. Прости, здесь тебе меня не переспорить. Но я кое-что хочу у тебя спросить. Дань, что происходит у тебя в жизни сейчас? Когда ты приходишь, мы всегда говорим обо мне, а о себе ты обычно рассказываешь какую-то ерунду. Сейчас я вижу в твоих глазах то же, что и тогда. Такое чувство, что ты снова винишь себя в чьей-то смерти.

– Может быть, даже хуже, – отвечаю я честно.

– Похоже, мне действительно еще рано умирать. Кто-то же должен вправить тебе мозги. Давай рассказывай. Мы слишком долго молчали, а времени все меньше.

POV: Алена

Просыпаюсь от нежного прикосновения теплой руки к голове. Первая мысль – Даня. Вторая – он не существует. Открываю глаза и вижу взволнованное лицо бабушки Нади.

– Доброе утро, Аленушка. Или, правильнее будет сказать, добрый день.

Я ее вчера порядком напугала, да и всех соседей по коммунальной квартире тоже. Явилась в полночь зареванная и практически без сил из-за того, что шла пешком через полгорода. Сегодня все это придется объяснять, но я благодарна уже за то, что вчера меня никто не трогал и что усталость свалила с ног, позволив крепко заснуть даже на старом узком кресле.

– Доброе утро, – отвечаю я, морщась из-за боли в спине.

И как я в детстве здесь размещалась? И еще один вопрос… почему так больно становиться взрослым?

– Тома передала блинчиков с творогом, – говорит бабушка. – Они, правда, уже остыли, но уверена, все такие же вкусные.

– Отлично, – выдавливаю я слабую улыбку и поднимаюсь. – Пойду почищу зубы и принесу чай.

– Помнишь, как выглядят мои чашки?

– Конечно, – киваю я и выхожу из комнаты.

Вчерашняя ситуация была шоковой лишь первые несколько часов. В глубине души я рассматривала возможность подобного исхода и так же глубоко была к этому готова. Больно? Безумно. Обидно? Очень. Смертельно? Нет. Эта удивительная мысль позволяет вдохнуть полной грудью, успокоиться и немного расслабиться. Может быть, Мнац и законченный псих, но в чем-то он был все-таки прав. Самое важное из его уроков я точно извлекла.

Никому нельзя позволять собой пользоваться.

Думать стоит в первую очередь о себе, а уже потом о других.

Необходимо безоговорочно верить в собственные силы. Если не ты, то кто?

И последнее, во что еще предстоит поверить.

Разлюбить можно всего за пару месяцев.

Если позволить себе принять, что ты любил мираж, то и чувства, соответственно, должны рассеяться вместе с ним. Я решительно настроена пережить это, как и все то, что происходило со мной до нашей встречи с королем. Потребуется время. Хорошо, что на этот ресурс пока не приходится жаловаться.

Возвращаюсь в комнату бабушки с двумя чашками травяного чая. Надеюсь, никто не будет против пропавшей щепотки сухих листьев, если я все-таки перепутала полки.

– Никак не могу привыкнуть к твоей прическе, – говорит бабушка, с трудом опускаясь на табурет рядом со старым круглым столом.

Обвожу взглядом тесную комнатку, заставленную лакированной мебелью. В моих детских воспоминаниях у бабушки был большой дом. Помню огород на заднем дворе и песочницу в кустах смородины. Я никогда не спрашивала, почему она переехала, потому что боялась наказания за излишнее любопытство, но сейчас этот вопрос сильно меня волнует.

– Что ж, внученька… – вздыхает бабушка. – Нам пора поговорить.

Ставлю чашки и занимаю место напротив бабушки, приготовившись к долгой беседе. Ножки табуретки подкашиваются, и я хватаюсь за край стола, который и сам стоит на одном честном слове. Ловлю равновесие, нервно поджимая губы.

– Тебе нужно купить новую мебель.

– Глупости, – отмахивается бабушка. – Аленушка, у тебя что-то случилось, так ведь? Я уже выпила успокоительное и все свои сердечные лекарства, так что можешь рассказывать.

Смотрю на любимую старушку, сердце сжимается. Она столько всего пережила: похоронила мужа, следом сына и невестку. И это только то, что мне известно. Жизнь непредсказуемая штука, которая любит подкидывать людям испытания. И что-то мне подсказывает, что бабушка уже достаточно их перетерпела и заслужила спокойную старость.

– Я пострадала из-за собственной глупости, бабуль. Доверилась не тому человеку. Обычные молодежные проблемы, ничего серьезного, – с удивительным спокойствием произношу я.

– Тебя обидел мальчик?

Мальчик? Интересно, кто-то еще так говорит о Мнаце? Манипулятор. Король. Псих. «Волк». Кто угодно, но точно не мальчик.

Грею руки о теплые края чашки, глядя на темную жидкость:

– Мне уже лучше.

– Ох уж эта любовь… Сколько проблем от нее, но, как ни крути, она приходит ко всем. Звал ты ее, хотел ли? Неважно. Ты бы видела своих родителей, когда они только познакомились… какая была пара…

Вот за что я люблю встречи с бабушкой, так это за рассказы о маме и папе. Пусть они уже не со мной, но я их часть. Их обоих. История бабушки становится все подробней. Слушаю и чувствую, как на душе теплеет. Новенькая девушка в школе произвела настоящий фурор среди парней, но папа не боялся конкуренции. Он ухаживал за мамой очень долго, упорно добивался и не отступал ни на шаг. Хотела бы и я так же: цветы, свидания, песни под гитару. Улетаю, подхваченная ветром прошлого, но случайная фраза, брошенная бабушкой как бы между прочим, внезапно отрезвляет.

– Что? – переспрашиваю я, надеясь, что мне показалось.

– Да-да… – подтверждает бабушка, активно кивая. – Оба моих оболтуса по Варечке с ума сходили, но она выбрала Сашу. Слава так злился, несколько лет с ними даже не разговаривал. Он всегда был характером в моего отца, вспыльчивый и обидчивый. Даже розги не выбили из него эту дьявольщину. Но после твоего появления Слава угомонился, да и сам уже был женат на Рите, Лешка подрастал. Пережитки молодости отошли на второй план, появились семьи, детки… Ценности меняются с годами. Ты тоже это поймешь.

Дядя Слава любил маму? Это какая-то шутка? Бабушка, наверное, все не так поняла. Он же ее ненавидел, до сих пор на дух не переносит. Ни одна наша ссора не проходила без упоминания о ней, причем не в самой лестной форме. Дыра в груди разрастается, покрываясь поганой шипящей слизью. Что-то внутри щелкает, ломает засов и рвется наружу. Табуретка вновь наклоняется, и я порывисто спрашиваю, упираясь пятками в пол: