Бастард фон Нарбэ - Наталья Игнатова

А гомункулы Чедаша — псионики.

Неизвестно, что они будут делать, гомункулы эти, если хозяин погибнет. Сейчас Чедаш потерял сознание, и они стягивались сюда, к запертым дверям. Хозяин в опасности. Хозяина нужно спасать.

Дверь выглядела крепкой. Да еще мембраны…

Лукас и Скорда стояли на одной линии, примерно в метре от двери, в полутора метрах друг от друга. Стояли неподвижно. Как роботы.

И абсолютно одинаково улыбались.

Они ждали, когда дверь не выдержит. Они хотели, чтобы дверь не выдержала.

Долбанные аристократы!

Потеря Чедашем сознания стала сигналом не только для гомункулов. Она стала сигналом и для Дэвида. Устройство захвачено, чип полностью контролирует его.

«Языка» взяли. Теперь нужно время на «допрос». Изучить зашитый софт, установить нормальное взаимодействие. И, в конце концов, получить контроль над всей автоматикой цитадели.

Тогда Климент Пылаев, начнет штурм.

* * *

Чип, он многозадачный. Удобно. Дэвид одновременно отключил силовое поле над цитаделью и блокировал доступ к системе местным администраторам. Он не мог контролировать всю цитадель. Технически — запросто, но физически мозгов бы не хватило, а сам по себе чип на это не годился, тут творчески мыслить надо.

Цель штурма — уничтожение всех до единого гомункулов. Они будут драться до последнего, сдаваться не умеют, на компромиссы не пойдут.

— Открываю купол, — доложил Дэвид. — Сейчас начнется. Я пока запер вообще все двери.

Отрезанные друг от друга в разных секторах цитадели бойцы Чедаша, не будь дураки, взялись уничтожать все имеющиеся в пределах досягаемости видеодатчики. Знают, что наблюдать за ними могут теперь только враги? Как они, интересно, между собой связываются? Скорда обыскал оба трупа, оружие нашел, а приборов связи — никаких.

Они псионики, у них свои методы — там, где датчики уцелели, Дэвид видел, как гомункулы парами и тройками встают напротив запертых дверей, просто смотрят, а ганпласт за мембранами дрожит и гнется, и рано или поздно, конечно не выдержит. Но это телекинез или как-то так. Еще среди гомункулов пирокинетики есть. А для связи надо телепатом быть. Или нет?

— Или Чедаш, пока жив, остается ретранслятором, — предположил Скорда. — С дверями насколько все плохо? Как с нашей? Хуже?

— Как с нашей.

«Их» дверь вот-вот должна была выйти из пазов. К тому же, кто-то из осаждающих телохранителей, пытался проплавить в ней дыру. Мембрана защищала от физических повреждений, а не от нагревания.

И не от телекинеза.

Выломают дверь, выломают и контур генератора поля.

План предполагал, что для штурмующих будут организованы относительно безопасные пути, позволяющие уничтожать отдельные группы противника. Пока все шло по плану. Ворвавшись в цитадель, люди баронов, во главе с бойцами диакона Пылаева, разделились, в соответствии со схемой штурма, и уже успели зачистить несколько помещений.

Внезапно открывающиеся двери, из-за которых тут же начинают стрелять — это неприятный сюрприз для псиоников, сосредоточенных на расшатывании и нагревании этих самых дверей. Правда, и псионики, даже сосредоточенные, куда опаснее обычных солдат. Неразумно, конечно, но чисто по-человечески, Дэвид, предпочел бы, чтоб в местах столкновений не уцелело ни одной видеокамеры. Ему совсем не нравилось видеть, что телекинетики могут делать с людьми…

Что-то вроде того, что проделывает с киборгами аристократ.

— Чем их больше погибнет, тем лучше.

Ну, преподобный… Руки по локоть в кровище, а голос такой, как будто говорит о погоде где-нибудь на Торде, а не о людях, которых здесь и сейчас убивают.

— Ты это прекрати! — Это Скорда. Скалится и челку со лба сдувает. — Мне они живыми нужны, чтоб дальше было кому воевать. К тому же, какой смысл этим-то гибнуть? А баронов здесь ни одного нет.

— Бароны, — подал голос Дэвид, — не идиоты, чтоб с деструкторами по коридорам скакать.

Лукас метнул на него косой взгляд:

— По-твоему, мы идиоты?

— Лукас, твоя проницательность иногда пугает.

— Если это единственное, что тебя в нем пугает, — протянул Скорда, — то ты смельчак, Дэвид Нортон.

* * *

Не абордаж, но очень похоже. Участвовать в настоящих абордажах даже Лукасу приходилось редко — но опыт тренировок есть. Отработка абордажного боя обязательна для всех рыцарей. Мало ли что может случиться?

Случилось. До такого, наверное, никто бы не додумался. Рыцарь-пилот Десницы вместе со спецназом Всевидящих Очей, штурмует цитадель вольного барона.

Связи с Лукасом не было — внутри цитадели дуфунги вообще не работали. Но к этому подготовились. План штурма составлен заранее, каждый знает свое место и свои задачи. И все идет, как надо. С Божьей помощью, все идет как должно. Открываются нужные двери. Вспыхивают и гаснут в ритме тревожного кода лампы над входом в помещения, где заперты гомункулы. Да те и сами выдают себя попытками освободиться.

Страшный противник. Воистину. Понятно, почему Чедаш считался непобедимым. Столько псиоников, спаянных одной целью, умеющих работать в команде, объединять свои силы — не будущее ли это Капеллы?

Если бы Дэвид не перехватил управление автоматикой цитадели, штурм захлебнулся бы в самом начале. Даже взломав защитный купол, даже пройдя сквозь силовое поле, люди оказались бы бессильны против организованного нападения теле- и пирокинетиков.

И сейчас каждая вздрагивающая под ударами дверь, над которой мерцают лампы, означала чью-то смерть.

— Не лезь в бой, — сразу предупредил отец Климент. — Стреляете вы, летуны, хорошо, я слышал, но этого будет недостаточно.

— Делай, что должен, — сказал Лукас.

Март делал. То, что был должен. Прикрывал ведущего. Сейчас его ведущим стал отец Климент, Март держался позади, не мешал, когда нужно было стрелять — стрелял. Но основной задачей сам для себя сделал постоянное поддержание иллюзии. Их группа: отец Климент и два взвода дружинников барона Инагиса, оставалась невидимой для врагов. Гомункулам приходилось действовать наугад, бить по площадям, выжигая пространство за открывшейся дверью, в тугой шар скатывая уплотнившийся воздух.

Рассредоточиваться для максимально эффективного боевого взаимодействия умели все бойцы, однако учитывать при этом, что враги их не видят, оказалось непривычным. Со временем, однако, приноровились, стали делать поправку на невидимость, на то, что гомункулы лупят из-за дверей со всей дури, не жалеют сил, не жалеют самих себя, но лупят — наугад.

Март молился, чтоб не оказалось за какой-нибудь из дверей эмпата или, спаси Господи, телепата.

Уничтожить всех.

Гомункулы с виду не отличались от людей. Стрелять в них было трудно. Это совсем не то, что вести бой за пультом гафлы. Там не думаешь об убийстве, там думаешь о победе. Здесь твои выстрелы сжигают живую плоть. Совершенное и живое ты делаешь уродливым и мертвым.