Жребий брошен - Егор Токарев

Линии столкнулись. В этот раз грохот щитов был не такой оглушительный, но пыль от тысяч ног вновь закрыла солнце. Квинту было не впервой сражаться в подобных условиях, и он страдал не так сильно как остальные.

Мечи опускались и поднимались, черная кровь лилась на песок. Она вскипала, попадая на нагретые огненным солнцем доспехи. Напротив Квинта из-за рыжей пыли появилась фигура седого центуриона, которого он видел до этого. Ветеран ухмыльнулся и нанес быстрый удар в бок Квинту. Клинок звякнул о щит и отклонился в сторону. Это была уловка, Квинт в последний момент сумел отразить удар своим мечом. Подарок отца обрушился на меч седого центуриона, оставив на нем глубокую зазубрину. Ветеран развернул руку, и лезвие чиркнуло по шлему Квита.

Толчок щитом. Молниеносное движение и левая рука Квита оказывается пронзенной. Щит выпадает из ослабевшей хватки, и он понимает, что через секунду враг вонзит меч ему в шею. Мгновения решают все.

Корпус назад. Не ожидавший такого седой центурион, подается за своим мечом вперед и в следующее мгновение лишается кисти.

Клинок Квинта пробивает ему шлем и врезается в череп. Седой центурион валится под ноги своим солдатам. Квинт вытаскивает меч врага из своего плеча. Перед глазами плывут круги, и тьма хочет забрать его в свои сладкие объятия.

«Если упадешь – умрешь» – звучит в голове Квинта.

Из последних сил он отбивает клинок, направленный ему в грудь. Тела справа и слева закрывают его, а сильные руки тянут назад. Они протаскивает его сквозь весь строй и сажают на песок позади центурии.

– Воды. Как же жарко, о Боги, – сипит Квинт.

Кто-то подносит флягу к его губам, а на голову льются живительные струи такой прекрасной прозрачной жидкости. Взгляд проясняется, и Квинт встает. Его рука все еще сжимает меч, похоже, ничто не может отнять этот клинок. Опцион – Флавий Мерцел занял место Квита и теперь сражается в первых рядах.

«Молодец» - подумал Квинт и бросил взгляд на правый фланг.

Липкие от пота волосы встали дыбом. Разбитые, разрозненные остатки их кавалерии отступали, за ними по пятам следовали конники врага, не давая ни развернуться, ни перестроится. Легион Юния, так удачно отразивший атаку кавалерии, наступал на правый фланг.

Пространство вновь заволокло пылью, и все затерялось в туманной взвеси. Один из медиков забинтовал руку Квинта и побежал помогать другим.

Центурион попробовал пошевелить плечом. Боль была сильной, но кость цела, и это радовало. Щит он держать не может, но рана затянется, и все будет, как прежде.

Квинт надел шлем и вновь встал в строй своей центурии. Первые ряды терялись в свалке людей. Бой превращался в мясорубку. В ход шли кулаки, камни, обломки доспехов и даже зубы. Крики ярости превратились в рев диких зверей.

Сигнал отхода. Линии снова расцепились и солдаты, таща за собой оружие, стали пятиться назад.

Поле было усеяно телами убитых. Мертвые лежали в пределах одной линии с незначительными отклонениями. Ни одна из сторон не отступила и не сдалась. Как скажут после:

«В центре Фелерейских полей столкнулись две скалы. Они крошились, трескались и разрушались, но ни одна не уступила. И если есть где-то в мире пылающая бездна, то она разверзлась в тот день».

Легионеры стояли, оперившись на щиты, те, кто не мог держаться на ногах, сидели на раскаленной земле. Доспехи больше не сверкали в лучах солнца. Кровь, смешанная с пылью, густо покрывала броню и тела людей.

Квинт сел на песок. Руку пронзила боль, и с каждой секундой она становилась все сильнее. Сама рана не сильно его беспокоила, опасение вызывал тот факт, что сознание может покинуть тело, и его люди останутся без своего командира в этом пекле.

Лишь половина центурии осталась в строю.

* * *

Через пару минут показались ряды всадников княжества, укрытые от глаз чужой армии за холмом, на котором располагался лагерь Юния. Григор в сопровождении двух солдат скакал прямо к ним, звуки боя, слившиеся в единый гул, звучали в отдалении, но достаточно отчетливо, чтобы представлять масштаб сражения. Преодолев небольшой клочок леса, он приблизился к их командиру.

Рослый блондин в сверкающих доспехах верхом на прекрасном жеребце снял шлем и поприветствовал его:

– А вот и вы! Как продвигается битва?

Григор осадил запыхавшегося коня, поправлявшись с блондином:

– Правый фланг противника разбит, легионы наступают по всем фронтам, лучшего времени не придумаешь! Генерал приказывает вам атаковать их левый фланг!

– Ну наконец-то! Вы с нами?

– Нет, мне надо вернуться к генералу.

– Конечно, конечно. Мои люди вас сопроводят.

Блондин надел шлем, с шипением извлек меч из ножен и пришпорил коня. Сотни всадников понеслись следом, выкрикивая боевой клич. Воздух завибрировал от конского топота и звона доспехов. Испуганные птицы взметнулись в воздух.

«Надо вернуться к Юнию» – подумал Григор, развернул коня и поскакал на холм. Двое всадников княжества отделились от основной массы, последовав за ним.

Когда он уже преодолел половину пути, вскрик сзади заставил его обернуться. Это спасло ему жизнь.

Тяжелая булава лишь задела шлем, не причинив существенного урона, но от полученного удара Григор завалился на бок и со всего размаха рухнул с лошади.

Первым, что увидел трибун после того как пришел в себя была коричневая земля, перемешанная с сухим ветками и желтой травой. В ушах звенело, голова ужасно болела, а шлем давил на череп, словно пресс на винодельне. Григор попытался стянуть с себя проклятую железку, но руки не слушались. Он лишь неуклюже хлопнул себя макушке негнущимися пальцами. Зрение заволакивал туман. Сквозь белесую пелену он увидел, как один из солдат княжества точным ударом меча срубил голову его сопровождающего. Второй же в это время сцепился в конной схватке с другим легионером.

Григор попытался встать. Сначала на колени, а потом, сделав усилие, выпрямился в полный рост. Его замутило и вырвало. Он тяжело оперся на ствол дерева, попытавшись понять, что происходит.

Удар окованного металлом ботинка вновь отправил его на землю. Из глаз посыпались искры, голову пронзила чудовищная боль, от чего он на секунду потерял сознание.

Кто-то склонился над ним:

– Да ты живучий, – донесся глухой голос из под сверкающего шлема.

В зеркальной стальной поверхности Григор смог разглядеть себя: окровавленное лицо в мятом шлеме, теперь больше похожем на котелок, по которому несколько раз ударили молотком.

– Ладно, сейчас разберусь.

Рука в латной перчатке занесла над ним булаву. Взгляд упал на кинжал, закрепленной на поясе рыцаря. Секунды решали все.

Перекатом уйти от удара. Тяжелая палица взорвала гнилой пенек в том месте, где находилась его голова. Пальцы сжали рукоятку кинжала, и в следующее мгновение острое лезвие уже врезалось в прорезь глазницы шлема рыцаря.