Люди Домино - Джонатан Барнс

— Они пытались свести меня с ума, — сказал он. — Вы можете такое представить?

Я посмотрел на спутанный ежик его волос и выпученные глаза и подумал, что представить такое мог бы, пожалуй, без особого труда.

— Они пытались посадить меня на иглу. Показывали мне призраков и обрывки правды. Бог знает зачем, но я думаю, они хотели, чтобы я убил свою жену.

Мы оставили Тутинг и, следуя за толпой роботов, в общих чертах повторяли мой старый маршрут на работу — через Клапам, Брикстон, Стоквел и Ламбет. Чем дальше мы ехали, тем больше улиц были забиты толпами и тем труднее было маневрировать в этом человеческом потоке.

— Кот просил передать вам кое-что, — сказал принц, объезжая перевернутый двухэтажный автобус, который разлегся на дороге, как громадный красный тюлень, греющийся на солнышке.

— Простите?

Артур возбужденно постучал пальцами по баранке.

— Он сказал, что вам понадобится фраза. Для Процесса. Заклинание, чтобы захлопнуть ловушку. Он мне сказал, вы знаете, что делать.

Я задумался на несколько секунд.

— Мне пришла в голову одна хорошая мысль.

Мы повернули за угол — и когда я увидел впереди вокзал Ватерлоо, я наконец понял, куда направляются все эти роботы.

Здесь началась такая толчея, что мы решили бросить автомобиль и попробовать протолкнуться через людской поток. Осторожно выйдя из машины и стараясь не слушать вопли толпы, мы двинулись к вокзалу. Никто не обращал на нас внимания, когда цель их помыслов была так близка. Нам оставалось только влиться в человеческое море, стать его частью и на его волнах вплыть в здание вокзала.

Ватерлоо, хотя и был набит людьми, казался пугающе заброшенным. Покинутые продавцами маленькие магазинчики, ларьки фастфуда и газетные киоски были открыты, но совершенно пусты. Холодные гамбургеры и вчерашние газеты лежали нетронутыми, сэндвичи на подносе уже начали зеленеть под прозрачной пленкой. Однако увлеченным своей целью роботам было не до еды и новостей. Видели мы и мертвых — изуродованные трупы на эскалаторах, затоптанного билетного контролера, засиженное мухами тело собаки-поводыря и ее хозяина.

Поток пронес нас через главный вестибюль вокзала и вытолкнул в эшеровский[66]бетонный лабиринт; не в силах замедлиться или остановиться, мы пытались не думать о тех, кто падал на землю. Мы вышли на Саут-Бэнк, почти точно напротив того места, где давным-давно я сидел и смотрел, как Барбара в наш обеденный перерыв поглощает свой батон.

Перед нами предстала громада Темзы, и тут наконец мы увидели его — громадного змия, тварь морскую, чудище о семи головах.

Посадка, видимо, была аварийной. Здания Парламента были раздавлены и полуразрушены. Игла Клеопатры[67]раскололась надвое, а «Глаз» накренился, словно кто-то ударил по нему громадным молотом. Вдалеке темнели шпили пустынного делового района. Плавучие средства всех видов — экскурсионные кораблики, прогулочные трамвайчики, суда технического флота, речные рестораны и целая флотилия полицейских катеров были прибиты к берегу и напоминали груду сломанных игрушек.

От одной только массы этого существа река вышла из берегов. Вода захлестнула набережные и оставила на мостовых и тротуарах предательскую слизь.

Во всю длину, насколько хватало глаз, Темза была заполнена огромной темной тенью, вокруг которой в негодовании кипела и бурлила вода, взмывали вверх столбы пара, зловредные выбросы глубин. Вся видимая часть Левиафана представляла собой гибкие трубки, длинные тонкие отростки-щупальца, которые змеились из воды и вяло замирали на тротуарах, как мясные стебли или соломины плоти.

Наш амперсанд вызвал прилив благодарности у жителей города! Они ринулись нам навстречу, спеша предложить свои услуги, горя жаждой стать частью чего-то более великого и замечательного, чем они сами. И, честно говоря, винить их в этом трудно.

Мы с ужасом смотрели на то, что происходит. Все, кто с безумным отчаянием бежал по улицам города, теперь устремились к берегу. Скользя на мокрых тротуарах, они неслись с такой неистовой скоростью, что неминуемо должны были свалиться в воду. Но не свалились — затормозили как раз вовремя и тут же бухнулись на колени. Потом смиренно и почтительно все до единого взяли щупальца в руки, с неописуемой непристойностью сунули их в широко раскрытые рты и принялись жадно сосать с детской радостью. Так продолжалось несколько минут, и вскоре лица их, и без того блаженные, приобрели отвратительное сытое выражение, они повалились на спины и стали отползать в город, мыча бессмысленные слова и цепочки несуразных чисел. Один из этих бедолаг как слепой прошел мимо меня, глаза его были безнадежны и мертвы, губы могли двигаться только в услужение Левиафану, он напоминал термита, беспомощного насекомого в рабстве. Я попытался остановить его, но робот даже не заметил меня. Он протолкнулся мимо, продолжая бормотать что-то на своем непонятном языке.

Город отныне принадлежал Левиафану. Со всеми потрохами он принадлежал этому чудовищу, этому непримиримому врагу жизни.

Клеветническая ложь. Мы только делали свою работу, выполняли свой долг и предлагали нашим клиентам услуги высшего качества, каковые они вполне заслуженно ожидали.

Когда мы добрались до берега, я услышал шумное волнение справа от себя. Беспомощный в тисках желудочной судороги, принц согнулся пополам и извергал свой завтрак на асфальт.

Я начал обшаривать карманы в поисках какой-нибудь салфетки для бедняги, но тут кто-то выкрикнул мое имя. С ловкостью наемного киллера я обернулся.

За моей спиной стоял Джо Стритер. Рядом с ним на подгибающихся ногах и с опухшим лицом — моя домохозяйка.

— Эбби?

Она посмотрела на меня пустым взглядом.

— Левиафан?

— Это твоя вина, — сказал Стритер.

— Моя?

— Мне обещали, что я смогу ее спасти. Но стоило ей выйти на снег… Этого бы не случилось, уведи я ее раньше. Если бы ты не вмешался и не спрятал ее от меня.

— Я только пытался защитить ее. А вы ее похитили, в сущности.

Поглощенные спором (под аккомпанемент нескончаемых звуков рвоты, производимых будущим королем Англии), мы даже не заметили, как Эбби нетвердой походкой направилась к воде, глаза ее говорили только о жажде и похоти. Первым прекратил спорить Джо. Он смотрел мимо меня на реку. «Абс!» — прокричал он, но было уже слишком поздно. Прежде чем кто-либо из нас успел ее остановить, она села на корточки, ухватила щупальце, сунула его в рот и блаженно захихикала.