Флейта и Ветер - Дмитрий Янковский

– Но ведь защищают. – она пожала плечами.

– Да ладно… Сильно они нас защитили, когда столкнулись с настоящим противником. От всей институтской ровным счетом ничего не осталось. Сидим, будто крысы в норе.

– Пойдем лучше осмотрим комнаты. – У Фели не было настроения спорить.

– Идем, если тебе так спокойней.

Денис засунул пистолет за пояс и первым двинулся к выходу. Девушка старалась не отставать – одной без оружия было страшно.

В коридоре сухо шуршала толстая тараканья масса – сантиметра два, не меньше. Даже Фели передернулась.

– Ни фига себе… – тихо сказала она. – День, тут явно что-то не чисто. Столько тараканов сами собой в одном месте появиться просто не могут. Со всего Питера они тут собрались, что ли?

– Дрянь! – Деня брезгливо потряс ногой. – Это Лысый, сволочуга, гонит их сюда.

– Как? – недоуменно глянула Фели.

– Где-то мы проглядели что-то… Может остался какой-то портал. Ух, гады… Давай искать! Может забыли заклеить какое-то зеркало…

– Ну нет… Мы все сложили в сейф. До последнего осколочка, я сама собирала. Все блестящее заперли, ты же сам кран свернул! Что-то другое…

– Интересно, с какой стороны они ползут? – оглядел коридор Деня.

– Разве так разберешь? Их тут столько…

– Нет, подожди… – Он подошел к двери кабинета и замер, распахнув дверь.

Фели сразу поняла – случилось что-то еще. Что-то страшнее всего прежнего.

Ей снова, в который уж раз за эти длинные сутки, показалось, что она спит. Спит, и видит все это во сне. В бредовом, лишенном всяческой логике сне. Внутри него были свои сны, еще более странные, чем эта жуткая тараканья масса и не было из него никакого выхода. Если проснешься, то окажешься снова во сне, только на каком-то другом уровне. И так можно было просыпаться до бесконечности, меняя один кошмар на другой.

Накатил такой острый приступ безысходности, что девушка зажмурилась. Но если это все сон, то когда же она уснула? А может вся жизнь это только сон? Или с какого-то времени в детстве.. Нет, это явно бред… Да и все происходящее сейчас, тоже конечно не сон. Просто весь предыдущий жизненный опыт летел к чертям собачьим, все привычные законы перестали иметь хоть какой-то смысл и нельзя было сказать, что может быть в реальности, а чего не может. Но если так, то чем же реальность отличается от сна?

Зажмуренных глаз оказалось мало – Фели крепко стиснула кулаки.

– Что там, Деня? – пересохшими губами спросила она.

Ей хотелось услышать ответ и было страшно его услышать. Она уже чувствовала совершенно отчетливо, что он нарушит еще какой-то известный, с детства привычный закон. Привычный, привычный, привычный… Привычности не хватало катастрофически.

«Мама мыла раму». – почему-то подумала девушка. – «Яблоко падает сверху вниз».

Легче не стало.

Теперь накатил не страх – ужас. Тот самый ужас, какой бывает в детстве от страшилок, рассказанных шепотом в темной комнате. От Черной Руки, удушившей всю семью, от чьей-то мамы, готовящей пирожки из родных сыновей. От ходячих мертвецов…

Фели открыла глаза и шагнула к Денису, распахнутая дверь кабинета выглядела в стене жутковатым провалом. Вампир вошел внутрь и щелкнул выключателем. В коридор вырвалось мигание мертвенного света и через секунду люминисцентные лампы уже горели ровно и совершенно бесстрастно.

По полу разлилась огромная водяная лужа.

– Кажется трубу прорвало… – вздохнул Деня.

– Нашел о чем думать! – фыркнула девушка.

Лужа напоминала гладь глубокого омута – дна не видать. Лампы дневного света отражались в ней совершенно отчетливо, затмевая прозрачность. По берегам, словно сухой плавник, валялись дохлые тараканы. Такое ощущение бывает от грязного залива в ненастный день. Только тут не было окружающего пространства, одни лишь глухие стены. Фели на какой-то миг показалось, что весь мир состоит из плотного грунта, до самых своих бескрайних краев, а эта комнатка, коридор и тир за спиной всего лишь микроскопический пузырек в необозримом земляном монолите.

В самой луже тараканов не было. Ровная, как зеркало, гладь.

– Зеркало! – почти выкрикнула Фели.

– Черт побери… – прошептал Деня.

Он прошлепал к дальней стене и осмотрел трубу.

– Трещина. – зло сказал он. – Как по заказу…

Рука повернула вентиль крана.

– Быстро за тряпкой! И ведро прихвати!

Упрашивать девушку не было необходимости, в слепом отупении ужаса она рванулась в коридор и побежала к кладовке. Ноги путались и скользили, под подошвами чавкал шевелящийся ковер насекомых.

В кладовке вода залила пол на высоту плинтуса. Мусор и плавучая мелочь казались вплавленными в плиту хрусталя. Ряби почти не было, вода выглядела совершенно мертвой. Отражения света из коридора плавали на поверхности неясными пятнами, пытаясь сложиться в отчетливый образ. Отражения отражений поблескивали в широко распахнутых от страха глазах.

Но не эта игра света и тьмы приковала взгляд – на водной глади действительно начало проявляться изображение. Сначала едва уловимое, мутное, скорее додуманное, чем настоящее, но потом все более четкое.

Сначала это был просто взгляд, все тот же, насмешливый, опостыливший, затем обозначились более четкие черты. Фели его узнала – лицо с картины погибшего художника. Лицо угрюмого Эрика Рихтеровича из лаборатории измененных состояний психики.

– Убийца… – тихо шепнула девушка и достала из кармана связку ключей.

Пулей пронеслось воспоминание, как холодной зимой в подвале она сжимала эту же самую связку с длинным зазубренным стержнем, готовая всадить его в глаз любому из перепившихся бомжей, если кто-то из них начнет распускать руки.

Стальной штырь удобно лег между пальцев.

– Думаешь я сдамся? – медленно спросила Фели, напрягая руку.

Вместо ответа призрак насмешливо улыбнулся.

– Не сдамся.. – повторила она, как приговор.

И вдруг, не сдержавшись от страха и беззащитности, выкрикнула с неожиданной яростью:

– Не дождешься, хрен лысый! Я тебе обещала в глаз всадить этот ключ?

В коридоре послышались торопливые Денины шаги.

Фели не выдержала и изо всех сил метнула связку себе под ноги, туда, где водная гладь изображала презрительную усмешку. Ключи кувыркнулись в воздухе и стальным комом плюхнулись в воду, окатив девушку целым фонтаном брызг. Взгляд раздробился на тысячу ярких бликов – рябь от удара взбаламутила лужу в кладовке. Отражения заметались и размазались без остатка. Теперь лишь реальный мир отражался в волнах и брызгах.