Маг при дворе ее величества - Кристофер Сташеф

Мэт спокойно наблюдал. Он не видел сквозь этого сумасшедшего, но все же тот должен был быть миражом — чем же еще?

Пальцы сумасшедшего остановились в дюйме от его горла. Он сверлил Мэта взглядом, потом снова захихикал, запрокинув голову. Безумный смех рос и ширился.

И вдруг пальцы выстрелили, вцепившись Мэту в горло. Лицо сумасшедшего исказилось одержимостью убийства, глаза налились недобрым блеском. Он издавал нечленораздельные звуки, смыкая пальцы на горле Мэта. Тот ощущал нечто, отдаленно похожее на давление, но ощущение было, конечно же, ложным. Он знал, что на самом деле никакого сумасшедшего тут нет. А значит, никто реально не мог коснуться его, а тем более причинить боль. Фантом, вот что это было. Фантом, подосланный, чтобы испытать его — насколько хорошо он умеет отличить реальное от подделки.

Мэт умел различать такие вещи. Кончаем с путаницей, выдохнул он, еле слышно шевеля губами. Сумасшедший замер, неотрывно глядя в его глаза, и стал медленно таять, пока между Мэтом и алтарем не осталось пустое место.

Мэт неподвижно сидел, преисполненный приятным чувством, что все идет как надо. Его чувство реальности оказалось безупречным: то, что он полагал иллюзией, иллюзией и было, так что он все еще жив. В каких отношениях вера находится с жизнью, трудно сказать. Но все ясно относительно веры в собственное восприятие. Тест был жестокий, но Мэт его выдержал.

Что, если бы он поверил в реальность посланцев?

Тогда они вполне могли бы причинить ему вред, что означало бы, что Мэт позволил собственному разуму причинить себе вред. Даже в его родном универсуме людей могли погубить их собственные иллюзии. А уж здесь — процесс просто материализовался.

Мысли его снова пошли блуждать по сотням ассоциаций, все время вертясь вокруг вопросов веры и жизни, пока охраняемые им доспехи не зашевелились.

Со звоном отдельные их части собрались воедино, пригнались друг к другу, и вот уже стальной человек стоял в грозном молчании, и меч Мэта висел у его бедра. Ужасный рыцарь вынул меч из ножен, обеими руками взялся за эфес и замахнулся.

Каждую клеточку тела Мэта пронизала паника. Он-то ведь знал, на что способен его меч. Одного прикосновения этого клинка достаточно, чтобы умереть. То ли по его собственной глубинной тяге к смерти, то ли по чьему-то заклинанию меч сейчас угрожал ему.

Он осознавал с леденящим кровь чувством, что переступил грань — признал реальность за иллюзией, по крайней мере отчасти. А теперь, иллюзия или нет, но если меч опустится на него, — это смерть.

Мэт лихорадочно думал, что магия не подействует против его собственного разума. Только вера — и молитва. Он поспешно начал бормотать слова, в которых не был уверен, слова полузабытых детских молитв, и искал глазами алтарь.

Меч пошел вниз, но на полпути остановился. Доспехи распались на составляющие их части и грянули об пол. Меч, упав, оставил выбоину в камне. Все замерло.

Мэт сидел сжавшись, все еще молитвенно сложив руки, кровь молотком стучала в висках.

Вера! Когда все доводы рассудка бессильны и человек остается один на один с собой, приходит понимание, во что он на самом деле верит.

Рука тронула его за плечо.

Мэт вздрогнул и, подняв глаза, увидел коричневый плащ сэра Ги и его озабоченное лицо. Голос рыцаря доносился как будто издалека.

— Как вы, Мэтью?

С бесконечным облегчением Мэт вернулся к действительности, начиная ощущать холод каменного пола и различать свет свечи в полумраке пещеры, пока не стал снова принадлежать этой минуте.

Он взглянул на доспехи: лежат, как упали, на полу, в беспорядке. И его меч тоже валяется в стороне.

Со странной улыбкой он опять перевел глаза на сэра Ги.

— Я? Прекрасно.

Чувство облегчения зажгло глаза сэра Ги, но лицо его не дрогнуло. Он кивнул, и только тогда на губах заиграла улыбка.

— А что ваше бдение?

Мэт усмехнулся и, потягиваясь, встал на ноги.

— Как вам сказать? Теперь я знаю, во что верю.

Прихлынувшая радость отразилась на лице сэра Ги.

— Значит, вы их заработали. Берите доспехи, идемте.

Мэт нахмурился, не вполне понимая, о чем речь. Пожал плечами, нагнулся и поднял груду металла. Она весила по меньшей мере сотню фунтов, но он даже не пошатнулся под ношей. Тело его как будто бы налилось неожиданной силой. Неужели от веры? Он пошел следом за сэром Ги в большую залу.

Тут было светлее вчерашнего, и в воздухе носился дух ожидания: древние рыцари как бы предвкушали какое-то из ряда вон выходящее событие. Интересно, какое? Мэт обернулся к сэру Ги.

— Сколько я там пробыл?

— Только одну ночь, — отвечал сэр Ги. — Десять часов.

— Десять? — Мэт недоверчиво уставился на него. — Я мог бы поклясться, что часа два-три от силы.

— Нет, десять. — Сэр Ги наблюдал за ним с легкой улыбкой. — Вас это утомило?

— Ну, разве что чуть-чуть, зато голова свежая.

— Значит, тело устало. Могу я предложить вам ванну?

— Ванну? — У Мэта заблестели глаза. — Еще бы! Я уж и не помню, когда принимал ванну — может, неделю назад!

— В таком случае снимите свои одежды.

Мэт сложил на пол доспехи, потом сбросил с себя свой средневековый костюм.

Затем сэр Ги проводил его в «ванную». Она располагалась на полпути к Гардишанову трону, прямо под носом у двоих мертвых рыцарей. Из пола вынули каменную плиту, а под ней оказался небольшой бассейн. По всей вероятности, естественный, какие-нибудь подземные воды. При взгляде на эту «ванну» Мэта пробрала дрожь.

— Пожалуйте в воду, — сказал сэр Ги.

Мэт почувствовал, что его опять испытывают. Преодолев раздражение, он ступил в воду. Ноги его обожгло ледяным прикосновением. Он выждал мгновение, глубоко вздохнул и погрузился в воду весь.

И едва удержался от крика. Жидкий лед пронизал его до мозга костей. Может, эти рыцари таким образом и сохраняются — с помощью криогена?

Он выскочил на поверхность воды, и воздух показался ему необычайно теплым. Тихий одобрительный шепот прошел по залу: значит, пока что он поступал правильно. Зачерпнув пригоршню воды, он стал растираться ею. Сэр Ги куда-то скрылся — пошел за полотенцем, как надеялся Мэт.

Слева раздался голос:

— Кому первому присягает на верность рыцарь?

— Своему сюзерену, — машинально ответил Мет, с удивлением поднимая глаза.

Слева от него сидел мрачный старый рыцарь. Мертвый он был или нет, но голос подал именно он, в этом Мэт не сомневался.

— Потом — супруге своего сюзерена.

— А королю? — раздался голос справа. Мэт плеснул воду на плечи и поежился.