Осенние дали - Виктор Федорович Авдеев

Не поймите, что боюсь: я сам мужик-хват, меня голыми руками не возьмешь. Если налетит, сумею встретить. Но гады вроде Зила ни перед чем не остановятся: на мне обломают зубы, начнут женке мстить, дочку поуродуют.

Майор подумал.

— Просьбу твою уважим. Тогда расскажи приметы Уразова, мы станем его искать. Помоги и ты нам.

— Помогу… согласный. По дороге из колонии Зил украл паспорт. У пьяного. На имя жителя города Миасс с Южного Урала Николаева Василия Ивановича. Собирается оформить этот паспорт и жить по нему.

Майор Федотов взял шариковую ручку, сделал запись в настольном блокноте.

— Проверим. Сомнение есть: опытные воры, вроде Уразова, следов не оставляют. Вряд ли по этому паспорту пропишется, достанет другой. Проверим. Что еще можешь предложить?

Задумался теперь Артем. Заговорил, размышляя вслух:

— Думаю так, что Зил еще ко мне придет.

— Ты ж говоришь, поссорились?

— Верно, поссорились. Отказался я пьянствовать, компанию вести. Злые они с дружком в тот вечер ушли из моего дома. Но вот уж сколько времени прошло, а Зил мою семью все не трогает. Учтите: он не из тех, кто забывает обиды. Вот я и прикидываю: не придерживает ли меня про запас? Конечно, Зил видит: я назад в кодло лезть не собираюсь. К таким ворье не подходит близко. Только успел ли он окопаться в городе? Слишком времени мало прошло. Не захочет ли меня в чем использовать? Чую, заявится.

Майор Федотов опять раза два прошелся по кабинету.

— Пожалуй, ты прав. В таком случае, если Уразов явится, оставь ночевать. Постарайся, чтобы ничего не заподозрил, а сам сообщи нам… Можешь из любого автомата позвонить. Остальное мы берем на себя. Не беспокойся, твое участие в этом деле замаскируем. «Николаева» мы задержим под видом проверки документов, сразу пошлем запрос в Миасс по адресу настоящего Николаева, потом предъявим Уразову обвинение в том, что он живет по чужому паспорту. Ну, а тем временем затребуем о нем справку из колонии, фотографию. Поэтому, Люпаев, не пугайся, если при обыске вместе с ним возьмем и тебя. Это все для того, чтобы отвести Уразову глаза. Ты скоро выйдешь на свободу.

— Понимаю.

Прощаясь, майор Федотов протянул токарю руку, как делал и прежде. Взгляд его небольших желтых глаз опять был спокойный, доброжелательный. Складка у рта уже не казалась строгой, а скорее усталой, пальцы рук — болезненно худыми.

— Все ясно?

— Все.

— Обожди-ка. Идем, познакомлю со старшим оперуполномоченным Юртайкиным: надо, чтобы он видел тебя в лицо.

…Домой Артем вернулся насупленный, угрюмый и долго лежал на диване, опираясь головой о валик. Было неудобно, болела шея — он не менял положения. Итак, старое напрочь отрезано. Майор Федотов, выходит, все время держал его под наблюдением и заставил-таки работать на уголовный розыск. С одной стороны, не верил ему, хоть с виду был и ласковый. С другой, прищучил на ошибке и принудил сотрудничать. Правда, согласился не выставлять перед Зилом. Да большая ль от этого разница! Втянул? Втянул. Добился своего. Но вопрос в другом: хочет ли он, Артем, сотрудничать с милицией? Хочет или нет? Важно не то, как прикидывают начальники, а как решит он. А он не хочет. Вот и все. Для виду можно было согласиться, делать же не обязательно.

Шея затекла, стал болеть затылок. Артем чуть повернулся на левый бок, поджал левую ногу и переменил положение головы на валике.

«Ну, а если по совести? Если вчистую глядеть, правде в самые зрачки? А? Не прав разве начальник? Федотов этот… майор? Поскользнулся я? Не хотел, а поскользнулся. Охмурил меня гад Зил? Охмурил. Да почему же охмурил? Вот на что зло берет». Артем мучительно стал отыскивать причину, почему Зил обвел его вокруг пальца.

— Ворюги — они всегда такие, — вслух пробормотал он, механически выключив себя из понятия «ворюги».

Эта мысль, казалось, все объяснявшая, его не удовлетворила. Отчего же все-таки он оказался лопоухим? Когда-то ведь и он был «ворюгой»? Отчего? Вывод один, и другого не придумаешь: он по-честному поступает, а Уразов не по-честному. В этом у жуликов перед порядочными всегда козырь. Артем в Уразове увидел человека, а тот рассматривал его как фраера. И вот майор Федотов  з н а л  эту политику преступников, а он, Артем, за последние годы всеми силами старался ее забыть.

— Человек. Человек, — произнес Артем вслух.

Вот кого он искал вокруг себя и кого хотел видеть — человека. Начальник же розыска ни на минуту не забывал о хамской изворотливости матерых уголовников. И в этом оказался выше его.

Неожиданно Артем сел на диване, не спуская на пол ноги. Встряхнуться заставила пришедшая в голову мысль.

Ша! Вот почему Федотов зорче оказался! Ведь он все время «на страже интересов», как пишут в газетах. Ну да, начальник на посту, он весь нацелен на борьбу с Зилами всех мастей. Но в таком случае он охраняет и его, Артема? Токаря Артема Люпаева, гражданина города Суринска. И его жену Марусю, маленькую Лизоньку. Их барахло… Словом, вкруговую охраняет спокойствие! И как же теперь ему, Артему, не помочь Федотову? Ведь вот какая штука. Все в бороне, а он в стороне? Федотов, Зубарев, да, может быть, и жена Маруся, такие, как мастер Потапыч, ждут от него активности, а он хочет не замараться и умыть руки…

Артем взлохматил волосы и еще минут десять сидел неподвижно. К сделанному выводу он отнесся с придирчивым подозрением. Во всяком случае, вывод этот ни облегчения, ни радости ему не принес. Наоборот, Артем еще больше помрачнел. Значит, как ни крутись, а надо сотрудничать?

Хлопнула входная дверь, в передней послышался тонкий, дорогой голосок Лизоньки: это вернулась Маруся. После работы она заезжала за дочкой в детсад, а потом вместе с ней была у двоюродного брата в Посопе за Инсаркой.

Делиться своими тревогами с женой Артем не хотел и, постаравшись придать лицу приветливое выражение, сунул ноги в шлепанцы.

На другой день в цехе к станку Артема подошел Владимир Зубарев; в его взгляде стоял вопрос. Люпаев молча утвердительно кивнул ему, вставил новую заготовку. Зубарев улыбнулся, легонько толкнул плечом в плечо.

— Молодчина. Ходил-таки? Недаром я голосовал за тебя в профсоюз.

Артем не ответил на шутку. Нахмурясь, он смотрел, как из-под резца вместе с эмульсией текла жесткая, каленая, лиловато-синяя стружка.

VIII

Еще раза три выпадал снег, таял; наконец в конце ноября завьюжило, резко упала температура. Стандартные двухэтажные коттеджи поселка, деревянные домики застройщиков с палисадничками побелели и словно притихли.

Незадолго до Нового года, выйдя после смены с завода,