Флаги над замками - Виктор Фламмер

Хидэёси лежал на полу на спине, дрыгал ногами и закатывал глаза.

– А-а-а, – протяжно стонал он, – ну в кого… ну в кого ты родился таким тупым, Киёмаса? Твоя мать была умнейшая женщина, твоего отца я не знал, но Ито никогда бы не вышла замуж за дурака! Почему у нее родился ты? Что она ела, когда тебя носила? Мясо оленя?!

Киёмаса, казалось, сейчас протрет лбом дыру в полу. Юкита сжался в углу и старался даже лишний раз не дышать.

– Ну вот как, а? – Хидэёси внезапно сел. – Почему ты никак не способен уложить в своей голове, что я тут, в этом мире, никто. И ты тоже никто. А теперь еще и убийца. Тебя будут искать. Найдут – казнят. А ты куда смотрел? – накинулся он внезапно на Юкиту. – Не мог увести эту дубину до того, как он полез в драку? Ты ж трезвый, я вижу.

– Да, ваша светлость, я не пил. Прошу меня простить – все произошло так быстро…

– Не зови меня «светлостью», – вспылил Хидэёси, – это звучит как издевательство в этой конуре. А, что с тебя взять… Попробуй останови этого быка… – Он сжал голову руками и закрыл глаза. Посидел немного в такой позе и снова распахнул веки:

– Если тебя казнят – где я буду жить? А? У твоей семьи конфискуют все имущество, в лучшем случае. А то и казнят вместе с тобой. Эй, парень, как там тебя?

– Асано Юкита…

– Вот что. Вас видел кто-нибудь?

– Не знаю… не думаю.

– Так, отлично. А эти? Они точно сдохли, ты проверял?

– Н-н-не знаю… – Юкита смущенно уставился в пол. По дороге он таки нашел автомат и вызвал скорую. И как раз надеялся, что хоть кто-то из парней выжил. Лучше бы все. Тогда хороший адвокат докажет самооборону.

– Ясно. Киёмаса, тебе надо бежать. Туда, где живет твоя семья. Возвращайся к ним немедленно. Это же далеко? Я знаю, что транспорт сейчас быстрый.

– Да… наверное. – Киёмаса наконец поднял голову.

– Тогда прямо сейчас собирайся, и вон отсюда.

– Да… но…

– Что за «но»?!

– Исида Мицунари, господин. Я не могу это так оставить. Пусть меня казнят, но я не позволю ему и дальше бегать с хвостом и жрать людей. Он – человек, и достоин лучшей участи.

– Исида Мицунари? – вытаращил глаза Юкита. – Что с ним?!

– Наш милейший Мицунари на почве ненависти к Токугаве Иэясу обратился в мононоке. В чем нет ничего удивительного: я едва сам так не сделал. Шутка ли – каждый день к тебе в храм приходят и жалуются, как ужасно стало жить при Токугавах. И так четыреста лет. Все обиженные сёгунатом – толпой ко мне. Помоги, Хидэёси, спаси, избавь от деспотов. – Хидэёси потянулся к пакету, достал из него пачку печенья, разорвал обертку и задумчиво сунул одно печенье в рот.

– Может, вам… чаю сделать? – спохватился Юкита.

– Как ты его сделаешь? Тут очага нету. Брось, я уже привык – тут из крана горячая вода течет, я ее так пью.

– О… – протянул Юкита, – как это нету? – Он встал и заглянул на кухню.

– Все есть.

– Где? – подорвались одновременно Киёмаса и Хидэёси.

– Так вот же. – Юкита полностью отодвинул сёдзи и зашел на кухню. Повернул включатель, и одна из конфорок плиты тут же засветилась красным.

– О-о-о… – Киёмаса бросился к плите и тронул ее ладонью. – Горячо! – возмущенно воскликнул он и отдернул руку.

– Дурень, – заключил Хидэёси.

– Я сейчас чай поставлю, – поднял руки Юкита.

– Ставь. Так, ладно. Киёмаса, ты хоть болван, а прав. Нельзя это дело с Мицунари так оставлять. Нужно с ним разобраться побыстрее и убираться отсюда.

– Да, но…

– Опять «но»?

– Копье. Я даже не посмотрел его. И вот еще что. Как же найти Мицунари? Можно, конечно, захватить настоятеля, но думаю, что Мицунари не дурак и сам ко мне в руки не пойдет.

– Не пойдет, конечно. Ладно. Копье. Что с ним? – Хидэёси снова уселся на пол. Печенье он больше не трогал – ждал чая.

Юкита набрал в чайник воды и поставил его на плиту.

– Вот, – Киёмаса принес чехол, – оно тут. А где древко? Такуми же обещал.

– А, – довольно улыбнулся Юкита, – я сейчас покажу. – Он открыл чехол и аккуратно разложил на полу содержимое. Извлек из плотного конверта само лезвие и продемонстрировал Киёмасе.

– Вот, смотрите, – он протянул ему лезвие и поднял с пола одну из четырех трубок, почти по метру каждая, – это сюда. Вставляйте лезвие вот с этого края.

Киёмаса с сосредоточенным видом сунул нижний край наконечника в трубу.

– А теперь поверните направо, до щелчка.

Киёмаса повернул. Что-то щелкнуло, и наконечник сел на трубку как влитой.

– О, – обрадовался Киёмаса и подергал, – крепко!

– Теперь берите вот эту и стороной с красной полоской соедините с нижним краем… да, вот так!

Снова раздался щелчок.

– О-о-о! – Киёмаса издал восторженный рев. – Это так можно бесконечное копье собрать? – Он рассмеялся.

– Ну вроде того. Но вообще – это запасные. Если одна деталь сломается – можно просто снять и заменить. Ну или удлинить.

– О! – Киёмаса вскочил и замахнулся.

– Осторожно, болван. Лестницу снесешь – буду по тебе в спальню залезать, – проворчал Хидэёси. Но было видно, что он тоже доволен. – Ладно, копье есть, дело за Мицунари. Эх… все приходится делать самому. Значит, так. Мицунари убивал каждый день, пока ты его не спугнул. Кто-то еще его ранил и, видимо, сильно: он давненько не нападает. Но ничего. Оклемается – опять выйдет на охоту. Сегодня поздно уже. Будем ловить завтра ночью.

– О… а откуда вы все про него знаете? – Киёмаса удивленно вскинул брови.

Хидэёси встал, подошел к экрану и нежно обнял его:

– Телевизор смотреть надо.

Вода закипела. Юкита снял чайник и выключил плиту.

– Так, вот что сделаем. Киёмаса – вон отсюда спать. Никакой от тебя пользы, вред один. Асано, слушай меня. Сделай чай и иди сюда. Нагамаса, гад, помер, ну да ничего – будешь мне за него.

Инспектор Итами прямо с утра чувствовал, как он ненавидит свою работу. Нет, на самом деле он ее очень любил, причем искренне и самозабвенно, но в такие минуты был действительно готов положить конверт с заявлением об увольнении на стол начальнику.

Девушку, которая бесцеремонно вломилась в его кабинет, он сначала принял за потерпевшую. Ну или за особенно наглую свидетельницу. Впрочем, было сложно ожидать хороших манер от дамы, которая, едва забрезжил рассвет, нацепила темные очки. Хотя, справедливости ради, стоило отметить, что они не особенно бросались в глаза на фоне остального ее облика. Ярко-алая шелковая рубашка, юбка до колен и чулки. ЧУЛКИ, не колготки, и – да, это было заметно. Образ дополняли вишневая помада и ботинки на такой высоченной шпильке, что было непонятно, как она на них вообще держится. Оставалось только неясным, кто ее пустил к нему, почему не задержали ранее.