Хроники Нордланда. Пепел розы - Н. Свидрицкая

родителей, где теперь – временно, – жила с сыном. Джон сам настоял на этом, пока не наведет порядок на мельнице, не очистит ее от злого колдовства, не похоронит слуг и родственников. Он даже думал все там сжечь, потому, что неожиданно стало невероятно много крыс, настолько много, что сбегали даже принесенные из деревни коты. Но два дня назад на мельницу пришла кошка, молоденькая, едва ли шести месяцев отроду, страшно тощая, голодная настолько, что яростно сгрызла сухарь, которым поделился с нею мельник – обед, заботливо уложенный ему женой, он уже съел. Джон, человек не злой и животных жалевший, повздыхал над кошкой: к Калленам не заберешь, у них своих котов целая колония живет в усадьбе, и патриарх и матриарх этой колонии, кошка Чара и кот Бус, чужачку не потерпят. Так что Джон приласкал кошечку, которая весь день сопровождала его везде, что бы он ни делал и куда бы не пошел, и отправился к Калленам и к жене, мысленно с кошечкой простившись – сбежит, бедолага, матерые коты удирали! Но вернувшись утром, мельник не только обнаружил кошечку у дверей дома, но и лицезрел ее трофеи: ровно одиннадцать здоровых, жирных, матерых крыс, безголовых, странной, почти черной масти с серыми пятнистыми толстыми хвостами. К угощению, которое в слабой надежде встретить ее здесь, Джон всё-таки прихватил, кошечка, которую он тут же, на радостях, окрестил Мурой, приступила уже куда степеннее и деликатнее, чем вчера к сухарю – наелась крысиных голов. А что самое отрадное – крысы, которые все предыдущие дни вели себя нагло до изумления, не стесняясь и не опасаясь людей, ничуть не скрывая своего присутствия и чуть ли не бросаясь на них в драку, присмирели настолько, что их теперь было не видно-не слышно. Но совсем не исчезли – Мура, по-прежнему составляя Джону компанию, то и дело отлучалась, чтобы принести еще один трофей и уложить его на видном месте, всем своим видом демонстрируя новому хозяину: какая я молодец!

Вечером, вернувшись домой, Джон только и мог говорить, что о чудесной кошечке.

– Восемнадцать крыс за весь день! – Удивлялся он, и Каллены, Кристина и работники пекарни ахали и восхищались. – А сама маленькая, сама не больше крысы! Полосатенькая, как матрасик, глазастенькая, а ласковая, а громкая! – Он с нежностью смотрел на жену. – Тебе понравится!

– Она мне уже нравится. – Улыбнулась Кристина. – Может, смогу прийти туда, – она содрогнулась от одной мысли, – посмотреть на нее.

– Котятки появятся, – заметил один из пекарей, – мне одну кошечку! Котята от крысоловок сами крысоловы хорошие получаются, мать их сызмальства учит.

– Мельницу-то когда запустишь? – Поинтересовался Каллен-старший. – Мы муку аж с Разъезжего возим теперь, накладно и долго. Да и мука у них грубее твоей, твоя-то как пух лебяжий!

– Да завтра и запущу. – Смутился Джон. – Мельница теперь чистая, все раскрыли, проветрили, вымели начисто, завтра отец Андерс освятит ее, и запущу. Работники опасаются, а дома и вовсе боятся, как чумного. Я вот думаю: у дороги новый дом поставить, под горкой?

– Не надо. – Сказала вдруг Кристина. – Я буду там жить. Все будет хорошо.

– Все будет хорошо. – Повторила она и теперь, лаская Пепла по горбоносой изящной морде и скармливая ему наколотый мелко сахар. Опровергая ее слова, по коже медленно, выстужая душу, сошла волна противных ледяных мурашек. Конь вскинул голову, грозно захрапел в дальний угол сада, где вкрадчиво прошелестело что-то. Кристина вся сжалась, отчаянно борясь со своим ужасом. Тогда, уже уезжая, эльф, сопровождавший графа Валенского, вдруг нагнулся из седла своего коня и сказал ей негромко:

– Ты не должна бояться. Ты не слабее этого зла. В тебе большая сила, человеческая девочка. Верь в себя! – И Кристине приятно было думать об этом и ощущать себя особенной. Но только не сейчас, когда так жутко, так жутко! Конь, грозно храпя, начал рыть копытом землю, выкатывая налитые кровью белки и дугой изгибая шею.

– Я не боюсь… – Тихонько заклинала себя Кристина. – Я не боюсь… Не боюсь… – И, не выдержав ужаса, который все нарастал, закричала отчаянно:

– Джон!!! Отец!!!

Мужчины в ту же минуту высыпали во двор с огнем и оружием, из проема двери выглядывали встревоженные женщины, тоже вооружившиеся кто кочергой, кто большим кухонным ножом, а кто и топориком для рубки мяса.

– Что случилось? – Воскликнул Каллен-старший. – Что кричала, дочка?! Кто здесь?!

– Там! – Кристина уверенно указала в сад. – Там кто-то есть!

Подтверждая ее слова, что-то большое зашумело в кустах, взметнулось на высокий забор и свалилось по другую сторону, затрещало сухими ветками, стремительно удаляясь.

– Собаки-то, собаки-то где?! – Воскликнул Джон. Брат Кристины бросился к соседям, и скоро большая толпа людей с собаками, факелами и оружием попыталась погнаться за неведомым ночным гостем, но никого не нашла. Собак Калленов нашли позже, убитых.

– Конокрады. – Уверенно заявил утром староста деревни. – Конь такой, что вся наша деревня со всеми нами и нашим скарбом меньше стоит. Надо отправить кого в Хефлинуэлл, конь подлечился, дойдет до замка, а нет, так водой можно доставить. Украдут его у вас, как есть, украдут, а то и вас всех положат за него!

– И от пацанвы покоя нет. – Пожаловался и Каллен-старший. – Цельными днями на заборе висят, в щели сопят и норовят во двор пробраться.

Кристина промолчала, когда услышала про конокрадов. Она уверена была: то, что там было – куда страшнее обычных воров. Но против обращения в замок не возражала. Если кто и способен их всех спасти от нового зла, так это сэр Гэбриэл. В него Кристина верила свято.

Узнав о конокрадах, Гэбриэл слегка встревожился, но не так, чтобы очень, и потому, как и ожидала Барр, в Голубую рванул в сопровождении только Иво и Гора. Брат посоветовал ему отправить домой Пепла по реке, баржей: раны на коленях заживают плохо что у людей, что у коней, и даже у полукровок.

– А своровать его все равно будут пытаться. – Заметил он напоследок. – Я и то удивляюсь, как еще ребятня его ни разу не свела покататься. Это просто бич какой-то в Пойме: подростки и их тяга погреть задницу о чужого коня!

– Я еще хочу в «Золотого дракона» заглянуть, глянуть, как там малышня. – Признался Гэбриэл. – В Нэше-то я уверен, а вот его жена…

– Долго не разъезжай. – Посоветовал брат. – Нам собираться в дорогу, не забывай.

С малышней все было прекрасно: Марта обожала девочку и была заботливой мамочкой для обоих мальчиков. Агнес она наряжала, словно большую куклу, девочка была такой ухоженной и чистенькой, что аж светилась вся. У младенца были