Месть Тьмы. Книга вторая. Танец мести - Сергей Тармашев

– Камень Невидимости станет твоим после завершения всей сделки, – тем временем закончил работорговец.

– Пятьсот тысяч рабов из числа Людей не достать по щелчку пальцев, – голос Великого Хана вопреки ожиданию Меж Ща Хеда стал не истерично-требовательным, а задумчивым. – До начала великой войны столько Людей нам не захватить. Но это всё равно вдвое дешевле, чем Некромос пожелал получить в день наших первых переговоров. Ты хорошо торговался, я доволен тобой!

– Моё сердце переполняется счастьем, когда уши мои слышат от тебя подобные слова, о, Великий Хан! – в голосе работорговца явно звучали нотки сдержанного восторга. – Но эта цена – не моя заслуга, а твоя!

– Почему же? – Ниш Лю Сех загорелся любопытством. – Некромант что-то сказал тебе? Он оценил моё могущество? Богатство? Политический талант?

– Кэпт*НС*Мит изрёк, что твоё нынешнее могущество ещё слишком мало в сравнении с возможным, – ответил работорговец. – Богатства недостаточно, а политический талант до сих пор не раскрылся во всей своей силе. Но некромант считает тебя перспективным. Если ты раскроешь свои способности в полной мере, то сможешь стать единственным повелителем великой Ратхаш! Никто из остальных Великих Ханов не достоин этого более тебя!

– Я раскрою свои способности! – Голос Ниш Лю Сеха стал знакомо надменным. – Раскрою их все! Пустыня будет моей, даже если некромант не станет помогать мне!

– Он сказал, что захватить власть не столь тяжёлая задача, как удержать её, – виновато ответил работорговец, – поэтому ты должен доказать свою исключительность. Если бескрайняя Ратхаш станет только твоей, некромант поможет тебе сделать так, чтобы она осталась таковой навечно!

– Я согласен на эти условия! – Меж Ща Хед услышал, как язык Великого Хана вибрирует от возбуждения. – Я сам раздавлю всех конкурентов! Они не смогут противостоять моему могучему уму! Некромант получит то, что желает! Но прежде пусть даст нам лучшую цену за рабов из числа Детей Ратхаш! Мы поставляем ему отборный товар, это стоит больше, чем просто полудохлый от недоедания голодранец! Ты торговался с ним за наш товар?

– Нет, о, мой Великий Хан! – Работорговец явно расстроился, причём очень похоже, что искренне.

– Почему? – Тон Ниш Лю Сеха стал грозным.

– Ты не повелел мне торговаться за наш товар на этой встрече, – ещё сильнее расстроился работорговец.

– Ты мог бы додуматься до этого сам… – начал было Великий Хан, но неожиданно осёкся, испустил тяжёлый вздох и продолжил, к изумлению Меж Ща Хеда, успокаивающим тоном, будто не желал, чтобы работорговец разрыдался: – Я доволен твоим усердием! Ты выполнил моё повеление хорошо! Теперь же ступай и на следующей сделке добейся от некроманта лучшей цены за наш товар! Порадуй меня!

– Да, мой Великий Хан! – обрадовался работорговец. – Я исполню твою волю! Ты будешь доволен мною!

Судя по шороху шагов и звуку открывающейся двери, работорговец покинул комнату для воскурения. Великий Хан велел подать себе обед, и Меж Ща Хед прервал подслушивание. Он отсоединил от конца слуховой трубки раструб и спрятал его в карман шпионского халата. Затем утопил слуховую трубку обратно в отверстие в потолке, из которого она высовывалась, и заткнул сие отверстие неприметной пробкой, сливающейся с камнем потолочной плиты. Убедившись, что закупоренное отверстие трудно разглядеть даже в упор, раскорячившийся в углу под потолком шпион спрыгнул вниз и бесшумно приземлился на ноги, обутые в шпионские ватные сапоги. Долго висеть под потолком, упершись спиной и ногами в разные стены, словно распорка, было непросто, но лучший шпион пустыни способен перетерпеть сии трудности без труда. Зато слуги и охрана, заходящие в уборную, никогда не задирали головы столь высоко, чтобы тщательно разглядывать сей вечно погружённый во мрак угол. А мельком увидеть шпиона в таковых тенях не получится.

Покинув уборную, Меж Ща Хед заторопился к выходу из дворца. Официально ему в ханский дворец входить нельзя. Нельзя даже приближаться к нему. Но шпион в своё время выследил нескольких дворцовых слуг, выносящих из дворца нечистоты, и в нужный момент проникал на дворцовую территорию через вход для чернорабочих, приняв их облик при помощи грима. Из той части дворцовой территории, где находились выгребные ямы, попасть во дворец было невозможно, и поэтому охрана досматривала чернорабочих спустя рукава. Но из дворца к выгребным ямам были протянуты сточные трубы, исторгающие фекалии, и ловкий шпион пробирался через них прямо в ханский дворец. Решётки, сии трубы перегораживающие, он умело подпилил и всякий раз, пробираясь, снимал их, а после возвращал на место. Способ рискованный, но пока ещё не подвёл ни разу.

Правда, приходилось иметь с собой плотный халат и сапоги, которые он надевал поверх прочей одежды, дабы пачкаться в фекалиях меньше, но это мелочи. Халат можно было спрятать в подсобном помещении, воняло там везде, и даже запах, который не успевал выветриться, не мог его выдать – он ведь подслушивал Великого Хана, укрывшись в уборной для слуг. Там всегда воняет, никто даже не поймет, что в тёмном углу под потолком затаился шпион! Но теперь ему необходимо поторопиться, чтобы не упустить работорговца! В лицо Меж Ща Хед никогда его не видел, поэтому узнавать придётся по голосу. Значит, нужно оказаться за воротами крепостной стены, окружающей дворец, раньше, чем туда выйдет работорговец. А ведь оному добираться до выхода проще.

С этой задачей шпион справился блестяще, и вскоре неподалёку от ворот дворцовой стены появилась старая торговка, предлагающая прохожим купить у неё увязанные в пучки вымоченные колючки суховея. Пища сия придавала бодрости скакуну и прохожих интересовала мало, однако до старой дуры это никак не доходило, и она лезла со своими колючками ко всем, кто направлялся в ханский дворец или выходил оттуда. Даже к ухтанам, ведущим воинов. Охрана ворот наблюдала за ней тысячу ударов сердца, потом им это надоело, и они двинулись к старухе, явно намереваясь осыпать её пинками. Безмозглая змееязыкая тётка оказалась не такой уж и безмозглой. Завидев приближающихся стражников, она оставила в покое очередного вельможного господина, только что покинувшего дворец в окружении десятка слуг, и торопливо скрылась в нагромождении глинобитных хибар, густо облепивших городские улицы утопающего в песках города.

Толкаясь в густой галдяще-кричащей разношёрстной толпе узкоглазых горожан, текущих по улицам бесконечными реками, тётка забежала в грязный утлый тупик и истерично наорала на возящихся там детей. Дети убежали вон, обещая пожаловаться страже, и тётка, оставшись одна, быстрыми движениями сорвала с себя парик, накладной нос с губами и старушечье рваньё. Укрыв всё это в устроенном здесь же тайнике, Меж Ща Хед выскочил на улицу и мгновенно растворился в бесконечной толпе. Работорговца он узнал по голосу сразу, но сейчас нужно не потерять его в этом бескрайнем живом море. Лучший шпион пустыни с детства привык к тому, что Детей Ратхаш великое множество и давка для них суть постоянная обыденность. Но ныне их стало столь безумно много, что даже сами они изумлялись этому.

Намётанный глаз шпиона выхватил работорговца с подручными на другой стороне длинной узкой шумной улицы, запруженной голодранцами, и Меж Ща Хед устремился за ним сквозь толпу. По пути он извлёк из рукава острую иглу и ловко тыкал ею в руки карманников, норовящих поживиться за его счёт. Пару раз он сам замечал зазевавшихся болванов и ловким движением выщипывал у них из-за пазухи монету-другую. В такой давке даже к*Зирд не всегда заметит вора, и не воспользоваться этим было глупо. Несколько медяков лишними не будут. Это же деньги, а деньги лишними не бывают никогда, сколько бы их у тебя ни имелось.