Дом мистера Кристи - Влада Ольховская

Он действовал очень грамотно, и чувствовалось, что во время этого расследования и предыдущих он не просто слонялся рядом, он слушал и запоминал все, что она говорила о серийных убийцах. Он сумел заинтересовать Галахова в беседе, заставить говорить о себе, рассказывать о том, чем он гордился. Умно: он вынудил убийцу позабыть о времени и о том, что перед ним опасный противник.

Но ненадолго. Положение Леона, увы, было слишком сложным, чтобы что-то решить. Он отлично стрелял, а Галахов прятался за Лидией. Она же устала, она в любой момент могла потерять сознание от стресса и утомления. Поэтому Анне пришлось идти ва-банк: теплицы уже были погружены в темноту, лучше момента не будет.

Она волновалась, когда вышла к нему, боялась даже. Однако она была уверена, что сумеет это скрыть. Анна с детства усвоила, что ее страх — это ее ручной зверь, и только от нее зависит, сумеет ли она удержать его на поводке. Поэтому она говорила с Галаховым так, как могла бы говорить Ева, освободившаяся от его влияния.

Галахов был умен, и его жестокость лишь питала этот ум. Он не был шокирован ее появлением, однако и не был больше так уверен в себе. В его душе появилось сомнение, а при общении с социопатом даже это дорогого стоит.

Время было не на ее стороне. Она прекрасно знала, что чем дольше Галахов разглядывает ее, чем больше думает, тем больше у него шансов понять, кто она такая на самом деле. Вряд ли он запомнил ее на допросе, ему не важно, как ее зовут, важно только то, что она — человек из плоти и крови, женщина, одна из тех, кому непросто удостоиться его внимания.

Поэтому из своей игры она старалась извлечь как можно больше пользы, даже зная, что это способно стоить ей жизни. Когда он позвал ее, она пошла к нему. Анна осознавала, что закрывает его собой от Леона, но это не было случайностью, как наверняка думал Галахов. Она хотела, чтобы он расслабился.

Одну руку, искалеченную когда-то электричеством, она по-прежнему тянула к нему, вторую завела за спину — и начался обратный отсчет. Она загибала пальцы по одному, с холодной решимостью выдерживая интервал. Леон должен был понять ее без слов… А ведь она даже не была уверена, что он видит ее в темноте, что вообще заметил это движение! Но у нее не было времени все объяснить ему, да и возможности — тоже. Она должна была оставаться призраком Евы Майковой, а такой призрак и слова не сказал бы Леону.

Пять, четыре…

Сердце колотилось испуганно, отчаянно, как птица, которую поймали за крылья и несли теперь к пасти питона. Но Анна знала, что скроет это, должна скрыть. Она слишком многое отдала за умение владеть собой, чтобы отступить сейчас!

Три, два…

Налетели тучи и закрыли луну. Теперь уже Леон точно не разглядел бы ее руку, только не с такого расстояния, и оставалось надеяться, что он запомнил темп отсчета. Сможет ли он вообще стрелять? Попадет ли после того, как Галахов вымотал его этим нелепым хождением по лесам?

Если нет, это будет поражение, за которое он никогда себя не простит. Если бы она обсуждала это с ним, он бы сделал все, чтобы уберечь ее от риска. Поэтому Анна приняла решение за них обоих.

Один!

Она резко наклонилась, прижалась к земле, она больше не была живым щитом между Галаховым и Леоном. Призраки так себя не ведут, они не сражаются за жизнь, и Анна знала, что этим уничтожает собственную легенду, возвращая Галахову уверенность в том, кто она такая. Она уже была близко, очень близко, и если бы он успел, он бы убил ее одним ударом, она бы просто не сумела защититься!

Однако Леон не дал ему сделать этот удар. Прогремел выстрел, был крик, и нож вонзился в землю рядом с Анной, не задев ее. Галахов пошатнулся, отступил — и упал в ту самую яму, которую выкопал для Лидии.

Анна не знала, жив он или нет. Ей было плевать, сейчас появились проблемы поважнее: она видела, что Лидия, перепуганная выстрелом, вот-вот упадет. И все равно погибнет! Анна не могла этого допустить, она подхватила нож, который должен был оборвать ее жизнь, и бросилась к Лидии.

Она перерезала веревку до того, как та успела затянуться. Поддерживать Лидию, которая сейчас была в полубессознательном состоянии, было непросто, но очень скоро Леон оказался рядом и помог ей.

Они отвели Лидию в сторону, помогли сесть, опираясь спиной на одну из сохранившихся деревянных балок.

— Вызови медиков и полицию, — попросила Анна.

— Ты сумасшедшая.

— Я знаю. И еще нужно проверить, жив ли этот урод.

— Жив, — отозвался Леон. — Я знаю, куда стрелял.

— Тогда необходимо убедиться, что он не уползет. Займись, пожалуйста, этим, а я помогу Лидии.

Они с Лидией не были подругами — да и не могли быть ни при каких обстоятельствах. Но зла Анна ей не желала, она не хотела, чтобы Лидия оказалась втянутой в это. А вот Галахов решил иначе — ему несложно было выйти на бывшую жену Леона, она оставила себе его фамилию. Он увидел, что Лидия беременна, и решил, что это наверняка ребенок Леона. Значит, его можно будет шантажировать, совсем как Вячеслава Гордейчика.

Сейчас Лидия почти не соображала, что происходит, она была слишком измучена. Но это к лучшему: в том, чтобы снимать с нее такое количество скотча, не было ничего приятного. Ей срочно нужно было в больницу, да и Анна не отказалась бы убраться отсюда. Она только сейчас поняла, как сильно ее утомили события сегодняшнего дня, особенно волнение, разрывавшее ее изнутри.

К счастью, долго ждать им не пришлось: Леон позвонил сразу Макееву, и это значительно ускорило процесс. Им только и оставалось, что дожидаться служебных машин у ворот.

— Ты ненормальная, — заметил Леон. — Поверить не могу, что ты пошла на это!

— Разве ты не попытался бы найти меня, если бы мы поменялись местами?

— Это другое! Да еще этот твой трюк… Если бы я не успел выстрелить, он бы убил тебя!

— Знаю, — кивнула Анна. — Но я верила, что ты успеешь.

— А не нужно мне так верить!

— Ну вот, теперь ты противоречишь себе! — засмеялась она. — Ты ведь сам просил о доверии, разве нет?

— Я… Нет, но… это другое! — растерялся Леон.

— Это то же самое, все — часть одного решения. Помнишь, я говорила тебе, что не признаю полумеры. Если я доверяю тебе, то доверяю во всем. И свою жизнь тоже доверяю. Галахова нужно было остановить, и сделать это одна я не могла. Мне нужно было положиться на тебя, и, знаешь, это было совсем несложно. Надо будет — сделаю снова.

Он продолжал ворчать, упрекая ее, но она не обижалась. Анна знала, что так уходит страх: Леон вряд ли хотел, чтобы она рисковала. Ну и что с того? Ему нужно привыкнуть к этому, если он действительно хочет остаться рядом с ней надолго… навсегда?

Анна, к своему удивлению, чувствовала: это не так уж невероятно, как ей казалось раньше.

Вечер был тихий и непривычно теплый. Предыдущие сутки куда-то исчезли, они пролетели мимо Леона, и он едва помнил, что в них происходило. Как будто сразу из тех теплиц он перенесся сюда, в этот момент.