Кочегарка - Бентли Литтл

– Может быть, нам лучше уехать? – предложила мама Дерека.

– Вот именно, – нервно дернул головой брат Стив.

– Нет, – синхронно ответили Анджела и Дерек.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. «Если люди еще способны улыбаться, то надежда не потеряна», – подумала девушка. Она подумала о том, что сейчас должны делать ее родители и что бы они сказали, если б узнали, где и зачем она находится. Девушка не говорила с родными вот уже два дня, и, скорее всего, те уже решили, что ее похитили, и обрывали телефон полиции Флагстаффа с требованием немедленно начать розыски.

Солнце начало садиться.

– И где же мы будем спать? – спросила Анджела. – Не думаю, что здесь есть свободные места в гостиницах.

– Здесь даже туалетов нет, – подсказал Стив.

– Что ж, придется спать в машине, – пожал плечами Дерек.

Становилось прохладнее. Анджела посмотрела на толпу коренных американцев, которая их окружала. Это были мужчины разных возрастов, толстые и худые, коротко стриженные и с хвостиками. У всех у них была одна общая черта – они полностью игнорировали друг друга. Здесь начисто отсутствовал общинный дух, присущий таким большим сборищам, как концерты или футбольные матчи. Создавалось впечатление, что тысячи индивидуумов, у которых нет ничего общего и которых совершенно не интересуют соседи, неожиданно оказались в одном и том же месте в одно и то же время.

Ей показалось, что позади толпы она увидела часть железнодорожного полотна.

«Он уже в пути, – подумала Анджела. – Он будет здесь сегодня».

Дереку она ничего не сказала. Но когда парень взял ее за руку, крепко сжала его пальцы, пытаясь унять дрожь.

Второй день постепенно заканчивался. Все темы для разговоров были исчерпаны, и ни один из их соседей не проявлял желания вступить в дискуссию, так что в основном они молча сидели и ждали. Генри пожалел, что не захватил ничего почитать, но другие были в таком же положении. Рейнджер мог бы поговорить с журналистами и рассказать им о своем ви́дении происходящего, но он должен был думать о своей дальнейшей жизни, так что ему сейчас было гораздо важнее поддержать образ человека, на которого можно положиться, чем искать какие-то приключения на свою голову. В середине дня Генри немного побродил по округе, изучая окрестности и пытаясь вступить в разговор с соседями, но успеха не добился. Вернулся он потный, уставший и разочарованный.

Появились любопытствующие: тупоголовые любители заговоров и придурковатые приверженцы «нью эйдж», привлеченные телевизионными репортажами и пожелавшие во всем убедиться лично.

– Их ждет большой сюрприз, – просто сказал Вес.

Остальные согласно кивнули.

С заходом солнца похолодало. Тени удлинились, а затем растворились в темноте, когда сумерки перешли в ночь.

У Генри было достаточно времени, чтобы все обдумать, чтобы оценить все, что он узнал и что ему рассказали. Ему казалось, что с самого начала у коренных жителей Америки была какая-то неразрывная связь с жертвами бойни. Так как и те, и другие нещадно эксплуатировались белыми и железной дорогой, у них были общие интересы – все они хотели отомстить своим мучителям. Для этого китайцы, кажется, даже обратились к каким-то своим ритуалам. Генри вспомнил, как близняшки впервые приснились ему и как он впервые увидел их в реальности. Их тени проявлялись очень медленно, пытаясь соблазнить, и, хотя он ничего о них не знал и находил их глубоко чуждыми и страшными, тени с самого начала вели себя так, как будто его капитуляция была не только неизбежной, но и заранее запланированной. Сейчас он понимал, что таким образом тени набирались сил по всей стране, и Генри был абсолютно уверен, что изначально об этом существовала договоренность между шаманами, или вождями, или, возможно, даже между простыми людьми. Но со временем знания о таких договоренностях исчезли и были забыты, а нынешнее поколение не только возражало против того, чтобы его использовали, но и отрицало саму идею о возможном воскрешении из мертвых жертв резни. Что было, то было. За ошибки нельзя мстить, их можно только исправлять.

Откуда-то издалека в ночи послышался звук приближающегося поезда.

Волосы встали дыбом на затылке и руках Генри. Печальный сигнал гудка показался ему знакомым… и тем не менее, в нем было что-то новое, какая-то объемность, навязчивая мрачность, которая обеспечивала гораздо больший резонанс, чем можно было ожидать. Люди вокруг стали тревожно подниматься на ноги – с побледневшими лицами и глазами, полными страха.

Началось.

Земля загромыхала при приближении поезда. Воздушные массы сдвинулись и стали сначала теплыми, а потом опять холодными; они двигались взад-вперед, хотя это был не ветер. Даже тончайшие волосы на затылке у рейнджера не шевелились, пока перемещались эти массы воздуха. Генри не знал, с какой стороны прибудет поезд или где он, наконец, остановится. Он знал только, что ожидание закончилось.

Гудок раздался еще раз, и сейчас он напоминал крик чудовища.

Колеса громко стучали по рельсам.

А потом они его увидели. На самом краю равнины, на востоке, появилась громадная черная форма, которая неслась по рельсам в их сторону, – сгусток черноты, который, казалось, по дороге впитывал в себя весь свет от луны, звезд и различных фонарей и фонариков. Форма была похожа на поезд.

Похожа на поезд.

Но не была поездом.

Когда она приблизилась, то Генри рассмотрел, что массивный объект, летящий в их сторону, создан из сотен изломанных тел, покрытых чем-то, напоминающим черную плесень и принявших невероятные позы, что позволило сложить их как головоломку. Та часть толпы, которая находилась непосредственно у железнодорожного полотна, стала расступаться в стороны: люди практически бросались на одну или на другую сторону, чтобы убраться с дороги, бросая палатки, машины, холодильники и стулья. Они отчаянно старались оказаться как можно дальше от этого похожего на поезд монстра.

Даже не видя их лиц, Генри знал, что изогнутые тела принадлежат китайцам. Они построили эту железную дорогу и теперь использовали ее, чтобы собрать жертвы по всей стране и привезти их все в одно место – туда, где состоялся величайший триумф и произошла величайшая трагедия.

Гигантская черная форма не стала тормозить или замедляться перед плавной остановкой. Ей не нужно было следовать законам классической физики. Внезапно она просто остановилась как вкопанная. Не раздалось ни одного звука, которые обычно ассоциируются с остановкой поезда: ни шипения пара, ни клацанья механических деталей. Теперь форма стояла прямо посередине толпы, молчаливая и угрожающая.

Тела больше не двигались. Хотя во время движения они извивались так, что в некоторые моменты даже казались живыми, сейчас они абсолютно точно были мертвыми. Их глаза были закрыты, а толстый слой черной плесени покрывал их и превращался в нечто, напоминающее кокон.

Телевизионщики вопили, кричали и хватали оборудование. Отталкивая людей, они пробивались как можно ближе к поезду.