Ангелы Черчилля - Руби Джексон

К удивлению Дейзи, ей передали приказ незамедлительно прибыть к командиру авиабазы. Сначала она не поняла зачем. Но по пути, неся вещи и букет, она сообразила, что командиру стало известно, как она чудом избежала гибели. Ей стало тревожно. Все ли она сделала правильно? Да, она не позволила ее сбить; ей помогла интуиция, озарение; но вдруг она что-то упустила из виду, нарушила какие-то важные правила? Вдруг, вместо того чтобы продолжить полет, ей следовало приземлиться как можно ближе к месту падения неприятельского самолета?

В штабе было полно народу, здесь же толкались женщины-легенды АТА. Она все больше опасалась, что сейчас будет подвергнута публичному остракизму за какой-то постыдный просчет.

Внезапно все зааплодировали, помещение наполнил радостный шум. Потом все запели: «Какая она молодчина!» Дейзи не верила своим глазам и ушам: все эти мужчины и женщины, которым она поклонялась и мечтала подражать, собрались в ее честь! Фотограф авиабазы принялся делать фотографии: Дейзи одна, с букетом цветов; Дейзи и командир базы; Дейзи и самая старшая летчица АТА; Дейзи на фоне всех остальных.

– Подождите, мы еще попируем в вашу честь. А пока разрешите поблагодарить вас за храбрость, сообразительность и профессионализм. Мы горды тем, что служим вместе с вами.

Благодарный лепет смущенной Дейзи потонул в аплодисментах и поздравительных возгласах.

А через полчаса она уже проверяла новый самолет.

Дейзи была загружена работой, и это ее радовало. Она знала, что до героини еще не доросла, и чествование вызвало у нее только смущение. Что она, собственно, совершила? Просто увильнула от верной смерти. Незадачливый немецкий пилот не сумел вывести свой самолет из пике и разбился. Ей не хотелось думать об этом, о погибшем летчике – таком же, как Эдейр. Они воевали на разных сторонах, но теперь оба мертвы. Она дотронулась до шарфа, шарфа Эдейра, который никогда не снимала. Он отдал ей свой шарф-талисман, который ее уберег. Она продолжит его носить, продолжит работать.

Она написала родителям, что изучает самолеты второго класса, не уточнив, что это истребители. Она назвала две марки – «дифайэнт» и «мустанг», уверенная, что для родителей это пустой звук. Два другие – «харрикейн» и «спитфайр» – она из осторожности называть не стала: вряд ли во всей Британии нашелся бы хоть кто-нибудь, не знавший, что это такое… Она не сомневалась, что мать лишилась бы сна, если бы дочь обмолвилась, что скоро будет летать на «спитфайрах».

О том, что чуть не погибла, она тоже умолчала. Правда, в тот день, когда родители получили ее письмо, они были слишком взбудоражены, чтобы обратить внимание на такую мелочь, как типы самолетов, на которых летает их дочь.

Ранним утром Фред, как всегда, раздвинул шторы затемнения и по привычке выглянул на улицу. Там даже в этот ранний час было, как всегда, многолюдно. В его сторону шагала издали фигура, привлекавшая внимание; этот рослый человек был ему определенно знаком. Когда Фред разглядел его походку, у него бешено заколотилось сердце, с новой радостной силой погнав кровь по венам.

Он протер глаза, но они опять увлажнились. Снова приглядевшись к приближающейся фигуре, Фред Петри, прославившийся на весь Дартфорд своей невозмутимостью, выронил тряпку и выбежал из лавки.

Флора, как раз спустившаяся вниз, увидела мужа и, испугавшись того, что он мог увидеть, в одних тапочках засеменила следом за ним.

Через несколько шагов она остановилась и разрыдалась.

– Сэм, мой Сэм! – запричитала она и снова бросилась вдогонку за мужем.

– Успокойся, Флора. Да, это твой Сэм. – Мисс Патридж, явившаяся в лавку раньше обычного, – это был день раздачи свежих яиц, – крепко обняла подругу. – Тебе не почудилось, Флора, дорогая. Там и вправду Сэм, сейчас он обнимается с отцом. Через минуту ты сама прижмешь его к груди.

Так и вышло. Сэм Петри, исхудавший, но загорелый и обветренный, сжал мать в объятиях. Им пришлось поменяться ролями: он превратился во взрослого, утешающего рыдающее дитя.

– Не надо, мама, не плачь… Это я, все хорошо! Я вернулся домой, я прошел через всю Европу, мечтая о твоих яблочных пирожках.

Они добрели до лавки, в дверях которой их встречал незнакомый Сэму парень. Он посмотрел на Сэма, смущенно улыбнулся и хотел сбежать, но Сэм сильной рукой сгреб его за воротник.

– Кто таков, мам? Новый помощник? – Он присмотрелся к Джорджу. – Не надо уходить. Тут будет такая толпа, что без тебя не обойтись.

Никогда еще в «Бакалейных товарах и лучших сортах чая Петри» не собиралось столько народу, пришедшего вовсе не за покупками. Даже из местной газеты прислали репортера и фотографа. Наконец-то известие местного масштаба, способное всем поднять настроение! Сержант Сэм Петри, раненный при Дюнкерке, угодивший в немецкий плен и совершивший успешный побег, живым и невредимым вернулся в лоно семьи! За несколько минут до того, как в лавку набился народ, Фред успел объяснить Сэму присутствие Джорджа.

– Он ночует в твоей комнате, Сэм. Не беда, подыщем ему другое местечко.

– Ты храпишь, парень? – спросил Сэм, глядя на него сверху вниз.

Джордж кивнул:

– Как паровоз, сэр.

Мисс Патридж предложила было закрыть по такому случаю лавку, но Фред отказался: это было бы несправедливо по отношению к покупателям.

– Они ждут свежих яиц, как всегда по вторникам, мисс Патридж. Будем вставать к прилавку по очереди.

Флоре ничего так не хотелось, как утащить сына наверх и вдоволь на него наглядеться. Два года разлуки! Больше она его никуда не отпустит!

Устав от гостей, Сэм взмолился, чтобы ему позволили побыть наверху, с семьей – он уже включал в нее Джорджа. Через денек-другой, конечно, он будет счастлив повидаться со старыми друзьями.

Роуз на радостях – брат вернулся! – решила прогулять фабричную смену.

– Пусть увольняют, если хотят, – заявила она, – но сегодня я остаюсь дома.

Викарий Тайвертон вызвался объяснить фабричному начальству отсутствие работницы и вернулся, чтобы поздравить семью.

Мисс Патридж провела в лавке целый день. Фред, Роуз и Джордж по очереди спускались, чтобы ей помочь, но к половине шестого вечера, когда лавка закрылась, она уже падала с ног от изнеможения.

– Поднимитесь, поужинайте с нами! – уговаривала ее Роуз, но мисс Патридж осталась непреклонной: семье нужно побыть с сыном и братом.

– Я заберу Джорджа, Роуз.

Роуз улыбнулась. Она видела, как Сэм смотрит на Джорджа – так же, как он смотрел когда-то на Грейс и на любого другого ребенка, нуждавшегося в поддержке.

– Сэм с ним поладит, мисс Патридж. Подождите, мисс Патридж, вот увидите, Джордж не будет от него отходить.

Мисс Патридж согласилась. К ее удивлению, Фред вызвался проводить ее домой.