Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2 - Андрей Яхонтов

Зло спросил, потому что ответа не требовалось. Картина складывалась предельно ясная. Я бы даже сказал — чудовищно очевидная.

Бессмысленно было рассказывать о двадцати моржуевских женах и его же сорока четырех невестах. Но я еще и еще раз пытался бедную, обманутую и потерявшую разум женщину если не образумить, то хотя бы отрезвить. Впустую…

НЕДОЛЮБЛЕННЫЙ

Ночевал я у родителей. Был в отчаянии и погружен в свои мысли, со стариками почти не говорил. Они обиделись. Все же мы долго пребывали в разлуке, а теперь я приехал и демонстрировал необъяснимую с их точки зрения черствость.

Утром, вместо того, чтобы отправиться в Белый дом за коробкой, снова потащился к Веронике.

Она приоткрыла дверь и, увидев меня, вышла на лестничную площадку. Полы махрового халата раскрылись, обнажив стройные голые ноги.

— Ко мне нельзя, — сказала она.

— Почему? — захотел узнать я.

— Он дома. Вернулся и спит, — шепотом, наверно, чтобы не потревожить покой любимого человека, произнесла она.

— Послушай, — заговорил я. — Давай обсудим ситуацию серьезно. Подлинное сочувствие неболтливо. И может выражаться и молчанием тоже. Лишнее же сюсюканье способно только возбудить подозрение в неискренности… Лишним напоминанием о девочке я боялся причинить тебе боль. Разумеется, я готов ее удочерить. И вообще сделать то, что ты скажешь.

Она была настроена покладистее и, я бы сказал, игривее, чем ночью. Возможно, приход Моржуева ее перезарядил, сменив минусовые эмоции на плюсовые.

— Ты еще устроишь свою судьбу. Ты — равнодушный, себялюбивый… А он… — Вероника метнула взгляд на незакрытую дверь. — Такой одинокий… Неприкаянный… Никому не нужный… Хотя говорит на восьми языках…

— Это он тебе сказал? Может, проще нанять восемь переводчиков, чтоб ты с ними общалась, ни на ком не зацикливаясь, — не слишком уклюже и уместно сострил я.

Она не поддержала шутливого тона.

— У него нет друзей… А у тебя… Один Маркофьев чего стоит!

Попутное замечание. Женщина, когда влюбляется, все видит в неверном, искаженном свете. Так же, как и мужчина, впрочем.

Потеряв рассудок, я схватил ее за плечи и попытался поцеловать. Она отпихнула меня.

— Но я без тебя не могу! — закричал я.

Она отчеканила:

— Если не отвяжешься, я пожалуюсь папе. Ты помнишь, кто у меня папа? Он с тобой такое сделает… Он может. У него право на хранение именного оружия…

НА БЛЮДЕЧКЕ

С центрального телеграфа (мобильная связь, я был предупрежден, может прослушиваться) я принялся названивать Маркофьеву и, когда его, разбуженного и плохо соображавшего со сна, подозвали к телефону, вернее, отнесли трубку ему в постель, заныл, заскулил, жалуясь и вопрошая: что делать и как мне теперь вернуть Веронику? Опытный жуир и ловелас сказал, что должен первым делом выпить кофе, я слышал позвякивание ложечки о чашку, видимо, Маркофьев размешивал сахар и сливки, потом раздался шелест газеты и, наконец, он лениво поинтересовался, забрал ли я коробку? Услышав отрицательный ответ, мой друг напустился на меня с упреками. Я сказал, что ни за какой коробкой не поеду, потому что не хочу жить. Тут он понял всю серьезность моего настроения. И моих намерений. И уточнил:

— Значит, Моржуев у нее поселился? И между вами вклинился? Вот собака! Но это дело исправимое. Хотя лично я не советую тебе ее возвращать. Это что получается — только ты за порог, она нашла другого?

Возможно, в кофе он подмешал коньяку, потому что вдруг запел:

Жена найдет себе другого,

А мать сыночка — никогда…

Я не желал слушать эту самодеятельность. И прямо об этом завопил. Маркофьев прекратил вокальные упражнения.

— Ужас: ты прожил бы с человеком целую жизнь и не узнал бы, какой он. Какая она, — исправился Маркофьев — А тут тебе — на блюдечке выдают ответ: смотри, вот он… вот она вся. Тебе крупно повезло! Счастье, что она от тебя отцепилась…

— Без нее мне ничего не нужно! — выпалил я.

— Ладно, — вздохнул он. — Поезжай за коробкой. А я займусь улаживанием твоего семейного конфликта.

ЧТО БЫ Я БЕЗ НЕГО ДЕЛАЛ!

Что бы я без него делал!

Позже я узнал: Маркофьев срочно вызвонил Моржуева и строго-настрого наказал ему рвать когти и все нити, связывавшие его с Вероникой.

И Моржуев ей, моей Веронике, объявил, что между ними все кончено. И ничего и быть не могло. (Она потом долго восхищалась его редкостной порядочностью и истинно мужским поведением.)

Я же, прямо с Центрального телеграфа, устремился к гостинице "Украина", откуда было рукой подать до Белого дома. Из телефона автомата позвонил по номеру, указанному в бумажке и произнес пароль. Бодрый мужской голос (я узнал его, он принадлежал владельцу "Ауди") спросил, есть ли у меня тара?

— Какая? — не понял я.

— Под бабки? Вы же хотите четыре миллиона? Налом?

Я замялся.

— Хорошо, вынесем в ксероксной коробке, — пообещал мне собеседник.

Он вышел с коробкой, даже не перевязанной бечевкой. В ней топорщились пачки долларовых банкнот. Как было тащить такую тяжесть? И такой груз — у всех на виду? Я сказал, что должен съездить хотя бы за чемоданом или купить три-четыре портфеля… Но, когда вернулся и снова позвонил, никто к телефону не подошел.

БЕГЕМОТИК

Злой и раздосадованный, я отправился на телеграф. Меня долго не соединяли, потому что никто в маркофьевском поместье трубку не снимал, а потом запыхавшийся слуга сообщил, что саиб в зверинце и занят кормлением бегемотов. Мое сердце екало вместе с каждым тиканьем часов — что скажет мне Маркофьев о Веронике?

Наконец, он откликнулся:

— Такая радость! Родился бегемотик. Хочешь, назову в твою честь? — И мгновенно перешел к делу: — Видел Мишу? Его помощников? Получил бабки? Теперь срочно надо их отвезти… Миша тебе сказал — кому?. Там тебе дадут бумажку с разрешением на вывоз нефти-сырца. Бумажку переправишь в Охотный ряд. В обмен на документы касательно Корсики…

— Я не взял денег. Что насчет Вероники? — удалось вставить мне.

На другом конце провода возникла пауза, которая длилась минуту. Сердце пульсировало в висках, грозя взорваться в голове снарядом класса "земля-воздух-земля".

— Как не взял? — спросил Маркофьев.

— Не получилось. — Я побоялся, он повесит трубку и крикнул. — Я знаю, как нужны тебе деньги! Позарез! Люди сидят без пенсий и зарплат… Ты намерен их спасти… Но скажи хоть слово о Веронике!

Он ответил подчеркнуто холодно:

— Можешь ей позвонить… Она ждет твоего появления. Только сначала пересеки улицу и возьми в магазине "Подарки" в секции "мягкие игрушки" жемчужное ожерелье. Для нее. Оно уже упаковано и оплачено. Должна же бедняка испытать хоть какую-то радость от твоего возвращения.