Долина каменных трав - Владимир Прягин

ГЛАВА 10

В речной долине - безмолвие. Движение прекратилось, ветер иссяк; трава, припорошённая инеем, застыла как на гравюре.

Лишь на вершине скалы ещё что-то происходит.

Колдун, уже вросший наполовину в камень, держит ведьму за горло:

- Налюбовалась? Я хочу, чтобы всё тут осталось так, как сейчас. Речная гниль - в прошлом. О вас больше никто никогда не вспомнит.

Русалка не может ему ответить, не может даже набрать в грудь воздуха. Её разум угасает с каждой секундой, оставляя лишь отчаянно-горький привкус непонимания.

Неужели камень и правда сильнее жизни?

Где хвалёное равновесие?

Эта мысль, подобно искре, высвечивает в памяти фразу: "Равновесие перестаёт работать, если основывается только на силе".

Так сказала наставница.

И теперь, стоя на краю замороженного утёса, молодая ведьма вдруг понимает, как это можно истолковать.

Русалка закрывает глаза.

Остатки своих резервов она собирает в единый сгусток, концентрирует их в правой ладони.

И кончиками пальцев касается рёбер колдуна - прямо напротив сердца.

Она отдаёт ему всю свою колдовскую силу.

Силу воды.

Он вздрагивает; от удивления выпускает русалку, и та оседает наземь.

- Что ты сделала, тварь?!

Колдун захлёбывается криком. Болезненный спазм заставляет его согнуться.

Лёд и вода - противоположности. Они не могут сосуществовать в одном теле.

Конфликт стихий.

И тело рефлекторно выплескивает, исторгает из себя колдовство.

Колдун, чей облик снова стал человеческим, падает на колени. Его рвёт водой с крупинками льда.

Утратив его поддержку, морозно-янтарная неподвижность вокруг скалы нарушается.

Лёд на реке трещит и, будто взорвавшись, лопается. Осколки разлетаются во все стороны. Речная вода, освобождённая от оков, бешено кружит серым водоворотом. Трава вдоль берега уже не выглядит каменной - расколдованный ветер ерошит её, поспешно сдувая иней.

Колдун, отдышавшись, повторяет тоскливо:

- Что ты сделала... Что...

- Ты хотел, чтобы жизнь тут остановилась. Я не позволила.

- Безмозглая... Ты теперь и сама потеряла силу...

- Да, отныне мы с тобой не колдун и ведьма, а просто люди. Может, так будет лучше для всех. Наставница говорила - колдовство в этом мире разлито чересчур щедро...

- Моя сила сейчас утекает в землю, но когда-нибудь она опять соберётся, соединится... Прорастёт в ком-нибудь другом, и он вспомнит...

- Может, и так. Но люди, которые будут жить после нас, сообразят, как с этим бороться. Даже если их колдовство будет отличаться от нашего...

Голос ведьмы звенит, сливаясь с грохотом льдин, уносимых вниз по течению.

Он, голос, кажется мне знакомым.

Я где-то слышал его...

Слышал совсем недавно...

- Очнитесь! Всеволод, ну же!

Я разлепил глаза - и не сразу узнал собственное жилище.

Комната, пока я был без сознания, пугающе изменилась - теперь она напоминала пещеру в разгар зимы. Наледь покрыла стены; иней лежал на полу, на стульях и на столе, белея в рассветных сумерках.

А надо мной склонилась Елизавета.

В её волосах тоже поблёскивали кристаллики льда; взгляд, однако, очистился и уже не казался морозно-колким. В руке она держала стынь-каплю, наполненную серебристым мерцанием.

- Всеволод? - позвала она тихо, будто не веря, что я проснулся.

- Лиза?

И, словно голос мой стал сигналом, лёд вокруг начал таять.

Вода стекала на пол, оставляя мокрые следы на обоях, капала с потолка, срывалась с края столешницы - в моей каморке наступала весна. Стынь-капля на ладони у Лизы меняла цвет - мерцание становилось голубовато-синим.

Я озирался в полном недоумении. Затем, собравшись с силами, выдавил:

- Что происходит?

- Не пугайтесь, прошу вас! - торопливо сказала Лиза, откинув со лба намокшие волосы. - Я не причиню вам зла!

- Как вы здесь оказались?

- Всеволод, дело в том... Мне трудно подобрать правильные слова... Я просто не понимаю, что на меня нашло в том трактире! Как будто мысли обледенели, и я перестала соображать! Выскочила на улицу, пошла куда глаза глядят... Без цели, без смысла... Не знаю, сколько это продлилось - минуту, час... А потом вдруг как вспышка - я очнулась и сразу же поняла, ощутила каким-то образом, что вам плохо... Что вы уже умираете... И побежала прямо сюда...

Она говорила - и слёзы текли по её щекам, как талые ручейки.

- Дверь у вас была незаперта, я вошла... Вы почти не дышали, но я знала - стынь-капля должна помочь... Такое ведь уже было - с Митей, с учителем... Даже с ротмистром, которого я в тот момент ненавидела... И видите - удалось...

- Удалось, - повторил я эхом.

С некоторым трудом поднялся с кровати - мешала слабость, хотя в остальном самочувствие было вполне удовлетворительным; даже голова не болела. Подойдя к окну, я распахнул створки и устроил сквозняк, чтобы комната быстрее подсохла. Над кварталом висела серая набухшая туча, но дождя ещё не было.

- Если б вы только знали, - продолжала Елизавета, - как мне стыдно за то, что я наговорила бедному Виктуару... Теперь-то я вижу - он ни при чём... А его ледяная рвота - это просто выходили остатки силы, которую Кречет осенью через него пропустил... Я в саду у Светы устроила Виктуару нервную и колдовскую встряску, вот и пошла реакция... В общем, этот след - ложный... И получается...

- Да, Лиза, - со вздохом подтвердил я. - Получается, что вы - ледяная ведьма. Поверьте, мне тяжело это говорить, но больше ничего в голову не приходит. Сейчас у вас прояснение, вы не дали мне умереть, и я должен сказать спасибо... Только вы ведь и сами уже догадываетесь, что может случиться дальше...

Она уныло кивнула:

- Если прояснение кончится, то продолжится трансформация... Чтобы я стала такой, как Кречет... Но я не желаю! Слышите, Всеволод? Я отказываюсь! Такая сила мне отвратительна!

Стынь-капля в её руке мигнула, как свечка на ветру, и погасла. Заметив это, Лиза понурилась окончательно:

- Я, пожалуй, пойду...

Ответить я не успел.

Незнакомый голос бесстрастно произнёс от двери:

- Притормози-ка, барышня.

Рассмотрев говорившего, я тряхнул головой, будто надеялся, что проснусь ещё раз. Но нет - всё по-прежнему происходило въяве.

На пороге стоял молодой матрос с "Буревестника".