Хрен с Горы - Изяслав Кацман

– А тебе они зачем, Сонаваралинга? – поинтересовался Длинный. – Таниу и её дочери мало?

– Ага, мало, – отвечаю.

Может, с точки зрения туземцев и в порядке вещей, когда победитель пользуется не только жилищем и прочим имуществом погибшего противника, но и его женщиной. Но по мне, подобное смахивало на ту же проституцию или изнасилование. Пусть даже сама Таниу была вовсе не прочь – я уже ловил на себе её игривые взгляды, – но мне-то каково! Умом, конечно, понимаю, что подобное чистоплюйство по местным меркам просто глупо, и даже, в общем-то, негуманно – лучше уж бедной вдове лечь под одного, чем ублажать три сотни мужиков. Но ничего не могу поделать.

Историю Таниу мне уже успел вкратце поведать Ванимуй – в ответ на вопрос, кто она такая. В общем, был парнишка из не очень уважаемой, хотя и не самой последней семьи в деревне на юге Вэя, так себе, половинка на серединку. И была девчушка – дочь местного старосты. И была любовь. Папаша, разумеется, не желал слышать о таком зяте, поскольку давно уже вынашивал планы породниться с главным боссом соседней деревни, у которого как раз подрос сын. В итоге влюблённая парочка ударяется в бега. Родня с обеих сторон, естественно, проклинает непутёвых чад и отрекается от них: староста совершенно искренне, а семья Рохопо, скорее всего, чтобы избежать неприятностей со стороны местного начальства, а также потому, что «так принято».

Мар-Хон показался беглецам слишком близким к родне, так что подались они в Тенук. Ромео папуасского разлива ухитрился попасть в регои, ещё к Пилапи Великому. Джульетта родила ему единственного ребёнка, девочку. Рохопо довольно быстро дослужился до командира отряда регоев. Потом сделал правильный (как тогда казалось) выбор в борьбе двух братьев-соперников. И был назначен наместником-таки Вэя и Хона. Тогда, конечно, отец Таниу понял свою неправоту и даже предпринял шаги к примирению. Формально дочь-беглянка получила прощение, но отношения с роднёй у губернаторской четы оставались далёкими от сердечных. Об этом говорит хотя бы то, что новоиспечённая вдова предпочла остаться в Мар-Хоне, надеясь на милость победителей, вместо того чтобы отправиться к родственникам.

В общем, зная историю Таниу, было как-то по-свински тащить её в постель, когда не прошло и месяца после гибели мужа. С другой стороны, физиология берёт своё. Так что услуги местных жриц любви могут оказаться очень кстати. Но Ванимуй, чертяка, сразу же заставил забыть о подобных мыслях.

– Если тебе мало Таниу и её дочери Котими, – сказал он с явным уважением в голосе (шутка ли, человек пришёл в себя меньше недели назад, а уже заявляет, что ему двух женщин маловато), – то многие из жителей Хона и Вэя готовы отдать своих дочерей или сестёр в жёны Сонаваралинге. А теми женщинами, что ублажают мужчин в обмен на еду и вещи, лучше не пользоваться. Иным из деливших с ними ложе духи насылали на удища разную заразу, от которой эти люди испытывали сильные мучения.

Понятно. Даже если среди обитателей Пеу никаких ЗППП не ходило, то во внешнем мире местные их разновидности имелись наверняка. Вот заморские морячки и занесли сюда что-то венерическое. Надеюсь, всё же это гонорея или что-нибудь иное, передающееся только половым путём. А то сифилис неплохо разносится и через бытовые контакты.

Ладно, хрен с ними, с папуасскими путанами. Посмотрим лучше мархонские трущобы. Как-никак их обитателей я планирую использовать в качестве дешёвой рабсилы.

От рынка с игровыми биоавтоматами до «нахаловки» было всего ничего – ближайшие лачуги виднелись метрах в ста, не больше. Единственно, усилившийся ветер чуть ли не с ног сбивал, зато доставший с утра дождь прекратился. Правда, со стороны залива надвигалась новая туча, набухшая тёмно-синим, обещая настоящий ливень.

Преодолевая норовящие повалить нас на мокрый песок порывы ветра, мы добрались до первых жилищ туземных «униженных и оскорблённых». И вовремя: о песчаную почву заколотили тяжёлые капли. Ванимуй бесцеремонно вошёл в ближайшую хижину – низкую, кособокую. Следом за ним туда набились остальные. Ближайшее время нам оставалось только смотреть на сплошной поток воды, изливающийся с неба. Ну, или разглядывать интерьер укрытия от буйства стихии. Большинство предпочитало всё же пялиться на струи дождя, чересчур уж неказисто было внутреннее убранство лачуги. Единственного, кого оно хоть как-то заинтересовало, разумеется, «пану олени», меня то есть.

И в самых богатых туземных жилищах убранство состояло по большей части из нескольких видов циновок – для сна, для сидения, для приёма пищи, корзин разного назначения да всякой утвари, развешанной под потолком или на стенах. Здесь же на земляном полу лежало несколько куч высохшей травы, видимо заменяющих циновки, да на стенах висели рыбацкие снасти. Негусто, мягко говоря.

Пара обитателей хижины забилась в дальний угол, вжав голову в плечи и стараясь не поднимать глаз на по-хозяйски расположившихся в их жилище гостей. Увидел бы я этих двоих года два или три назад, ни за что не отличил бы от обычных папуасов, имеющих право на свою долю деревенской земли и прочие бонусы, которые даёт принадлежность к общине. Сейчас же беглого взгляда на них хватило, чтобы ощутить какую-то выключенность из общества, что ли. То есть словами охарактеризовать «неправильность» старающихся «не отсвечивать» чуваков затруднительно, но было что-то, делающее их ниже самого распоследнего ганеоя.

Ливень окончился так же внезапно, как и начался. И на небе вновь засветило солнце, успевшее уже перевалить за полдень. Ну а наша компания потопала дальше. «Нахаловку» прошли, особо не задерживаясь, благо прибрежный песок быстро впитывает воду и идти было легко. Я, конечно, оценивающе разглядывал лачуги и робко выглядывающих их обитателей: публика, если честно, не вдохновляла. Потом мы повернули к видневшимся на склоне пологого холма хижинам.

– Новэу, – прокомментировал Ванимуй, когда извилистая тропинка вывела нас к первым строениям.

Пройдя несколько хижин, хонец свернул к входу в одно из жилищ.

– Здесь живёт Гохоре. Может, он дома, – сказал наш гид. – Тебе будет интересно поговорить с ним, Сонаваралинга.

На площадке возле дома пожилая женщина ставила на очаг бронзовый котелок с кашей.

– Как твоё здоровье, Тикума? – спросил её регой. – Вдоволь ли коя в твоих кладовых?

– Здоровье? Какое здоровье у старухи… – усмехнулась хозяйка. – А коя в моём доме достаточно. Как у тебя дела, Ванимуй?

Несколько минут они выясняли друг у друга виды на урожай и здоровье родни, не забыв и о свиньях. Покончив с приветствием, наш провожатый спросил:

– Гохоре дома?

– Нет, он сегодня пошёл в Покохоне, помогать нашей младшенькой сажать кой. Сказал придёт, уже как стемнеет.

– Жаль, – вздохнул Ванимуй. – Я думал, он Сонаваралинге расскажет, как за море плавал с чужаками.

Услышав имя нового таки, а по совместительству великого колдуна и воина, Тикума принялась разглядывать нашу компанию.

– И кто из них Сонаваралинга? – полюбопытствовала она. – Этот, который светлокожий?