Преторианец - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты попал! – сияя, сообщил Мир-Арзал.
Шавкат с Исматом вошли в комнату, целясь в Сергея из арбалетов. Дюжие легионеры, топавшие следом, отодвинули их в сторону и окружили Сергея.
– Сопротивление бесполезно! – отчеканил один из них.
Сергей глубоко вдохнул и медленно выдохнул – натура звала на бой. Натура, однако, дура. Допустим, пятерых-шестерых он замочит, но справиться с Девятым Аквитанским легионом… Без пользы делу.
Легионеры крепко ухватили его за руки и повели. Друзья проиграли вместе с ним. Эдика, Гефестая и Искандера держали по двое за ноги, по двое за руки, а другие, тоже разбившись по парам, прилаживали к их шеям колодки-патибулумы.
– Сесть! – скомандовал дюжий легионер со шрамом через все лицо.
Сергей сел. Две половинки патибулума зажали его шею, бронзовые шпильки скрепили конструкцию.
– Руки!
«Интересно, – подумал Сергей, – прибьют или привяжут?»
Кисти прижали к патибулуму, и длинные железные гвозди, продрав углубления на запястьях, вогнались молотком в дерево. Бедный Иисус… Больно-то как!
– Поднимайся!
Сергей с трудом поднялся.
– Вперед!
«Крестный ход…» – мелькнуло у Лобанова. Вот так вот, сгибаясь под тяжестью колодки, шествовал Иошуа Ноцри по улицам Ершалаима. А в колодке полста кило… Вот и сам крест. Дожил…
На плацу были аккуратно вкопаны четыре столба-крукса. Лобановцев подвели к ним, дружными усилиями подняли патибулумы на верха столбов и укрепили подпорками. Сильные жестокие руки скрестили Лобанову ноги и вогнали гвозди в подъемы стоп. «Бож-же мой, до чего ж я хочу поверить в тебя…»
Лобанов оглядел довольные морды легионеров, откровенно счастливых Мир-Арзала и Даврона. Поднял глаза к небу. «Святой Сергий…»
Его тело оседало, вес переносился на ноги. Жгучая, режущая боль закусила пальцы, руки запылали огнем – проклятые гвозди давили на срединные нервы.
Лобанов подтянулся на руках…
Прошел первый час пытки. Руки, задранные кверху, ослабели, мышцы рвало жестокими судорогами, пропуская в мозг непрерывную пульсирующую боль. А потом настал момент, когда Сергею недостало сил подтянуться. Мышцы груди будто парализовало – он часто и мелко вдыхал, а выдохнуть не мог. И новая боль! Она раздирала грудь – сдавленное сердце редкими, тяжелыми толчками гнало густеющую кровь, а истерзанные легкие содрогались в тщетных попытках ухватить хоть глоточек воздуху.
– Хорошо висим! – прохрипел Эдик.
«Отче! Не прощай им, ибо знали, что делали!»
Смертный мрак, обиталище ужаса, накрыл Сергея.
«Совершилось?..»
1
Патибулум вдруг съехал вниз. Тело скрючило болью, зато изголодавшимся легким удалось добыть глоток воздуха.
Лобанов выплыл из загробного мрака в темноту ночи, теплой галльской ночи.
– Стоп! – сказал пьяный голос и прочистил ноздри. – Харэ! Щас я…
Левая нога повисла – гвоздь выдернули. Продрало болью ногу правую. Лобанов мелкими вдохами питал организм кислородом. Какое это счастье – делать вдох!
– Все! Опускай!
Зашуршала веревка, и ноги Сергеевы коснулись земли. Он тут же повалился, бурно дыша. В глазах прояснилось, и Сергей разглядел своего спасителя. Это был Шавкат, пьяный, слюнявый, мерзкий. Он шатался и кривил лицо, словно проговаривая некие слова, неслышные посторонним.
– Кык… – выдохнул Шавкат. – К-каждому – свое! По-ал? Щас ты… это… плясать будешь! По-ал? Я так хочу, по-ал?! Ну, чего разва… разлегся тута?! Быстро вскочил! Слышь, ты? Танцор диско?
Последнее выражение показалось Шавкату блестящим образчиком искрометного юмора, и он сложился, повизгивая от смеха и качая головой.
Сильно шатаясь, подошел Исмат.
– А где танцы-шманцы? – игриво удивился он. – Обжиманцы?
Исмат прыснул, и уже оба веселых и находчивых зареготали в голос. Лобанов совершил усилие и сел. Опираясь на ребра ступней, поднялся на ноги. Так было больней, зато заразы меньше попадет в раны. Почему-то вопросы санитарии и гигиены очень беспокоили его в тот момент.
Ноги дрожали, патибулум гнул к земле. Но глаза ожили, рассмотрели костры неподалеку, размашисто жестикулировавшие силуэты. До ушей доносился пьяный смех и девичьи взвизги. «Никакой военной дисциплины у Попликоллы…»
– Станцевать тебе? – просипел Лобанов, срывая корочку, запекшуюся на искусанных губах.
– Просим, просим! – заорал Исмат, валясь на задницу.
Лобанов шагнул и, как только мог резко, ударил Шавката концом патибулума. Тяжелая перекладина распятия смяла Шавкатов череп. Исмат захныкал, быстро-быстро пятясь задом.
– С-суки!..
Из темноты выскочили двое легионеров. Лобанов нанес тому, кто подскочил ближе, удар ногой, но не достал – патибулум откачнул его в другую сторону.
– Это я! – сдавленно крикнул легионер. – Кадмар!
– Ты?! – прохрипел Лобанов.
– Я, я! Мы все здесь! О, боги! Регебал! Срочно клещи!
– Щас!
Мелькнула тень в тунике легионера.
– Ребят, ребят снимите… – простонал Лобанов.
– Сейчас, сейчас…
Сергея подхватили и отнесли в темноту. Рядом уложили клекочущего и свистящего Гефестая. Примчался Регебал с огромными кузнечными клещами, рыча, вцепился ими в широкие шляпки гвоздей и выдрал их, освобождая Лобанову руки. Вынул шпильки, разъял патибулум. Сергей сел, роняя дрожащие руки, скрюченные болью. Руки-крюки…
У разведенных костров зашумели, там замелькали тени, донесся звук бегущих ног.
– Скорее! – выдохнул Лобанов. – Уходим! Коня!
Из темноты выпрыгнул Акун, он вел под уздцы вороного.
– Ай, что делали! – болезненно сморщился венед. – Дай, подсажу!
– Я сам!
– Руки размозжишь!
Поддерживая Лобанова за пятку, Акун почти забросил Сергея в седло.
– Тревога! – заревел знакомый голос, и из темноты выбежал Попликолла в одной тунике, облитой вином. Не различая лиц, он скомандовал Акуну и Регебалу:
– Взять их!
Регебал ощерился. Выхватив меч, он от души рубанул. Легат распался до пояса.
– Эдик! Гефестай! Искандер! – крикнул Лобанов.
– Здесь мы…
– Уахенеб где?
– На воротах он!
– Уходим!
Лобанов намотал поводья на предплечья, и коленями сжал теплые бока коня. Где-то сзади метались почти неразличимые фигуры легионеров, гремели щиты, звякало оружие. Провыла и захлебнулась букцина.