Однажды летом - Карен Робардс

Было уже начало шестого, и сквозь узкую щелочку окна в кабинете Уитли Джонни видел, как сгущается тьма. Чем больше хмурилось небо, тем сильнее Джонни нервничал. Ему совсем не хотелось выпускать Рейчел из виду с наступлением темноты.

— Мне нужно позвонить по телефону, — не выдержав, наконец обратился он к сержанту.

Уитли, который уже связался с шефом почтового отделения Луисвилла на предмет установления личности владельца абонентского ящика, что-то буркнул. Вот уже сколько времени сержант довольно безжалостно выпытывал у Джонни все, что имело хотя бы малейшее отношение к предыдущим посланиям — а их было штук пятьсот или около того — от «вечно твоей». Но исчерпывающей информации пока не получил.

— Ты уверен, что выкинул их все до единого? — недовольно спросил Уитли, уставившись на Джонни из-под нависших бровей.

Джонни кивнул:

— Уверен. Я не видел смысла в том, чтобы хранить их. Вы слышали, что я сказал? Мне нужно позвонить.

Сержант плотно сжал губы, прищурился:

— Кому?

— Рейчел. Уже темнеет. Я хочу сказать ей, чтобы она оставалась в больнице до моего приезда. Мне что, требуется разрешение за вашей подписью, чтобы воспользоваться телефоном?

Сержант кисло улыбнулся и подвинул ему телефонный аппарат:

— Звони.

— Спасибо. — Джонни схватил трубку и набрал номер телефона больницы.

На третий звонок ответила Элизабет.

— Здравствуйте, миссис Грант. Это Джонни. Можно позвать к телефону Рейчел, на одну минутку, пожалуйста?

Выслушав ответ, он оцепенел. Глазами впившись в сержанта, он зажал трубку внезапно вспотевшей ладонью.

— Ее там нет, — хриплым голосом произнес он. — Я привез ее в больницу больше часа назад, но ее там нет. Она даже не поднималась в палату к отцу.

— Так ты думаешь, что Джонни — это перевоплощение преподобного Бомгарднера? — Идея могла бы, конечно, показаться смешной и нелепой, если бы не трагизм ситуации.

— Я не думаю. Я знаю. Его душа — в его глазах. Так же как и у тебя. Странно, как это я раньше тебя не распознала.

Автомобиль остановился во дворе церкви, у черного железного забора, огораживавшего захоронения. Надписи на надгробных плитах были датированы еще серединой прошлого века, а три склепа, располагавшиеся в самой глубине, были еще более древними. Кладбище находилось в ведении и под присмотром городского Общества охраны памятников старины.

Рейчел подавила истерический смех, который обуял ее, стоило ей вспомнить о том, с какой любовью Кей занималась восстановлением сада — детища жены преподобного Бомгарднера. Наверное, в эти минуты она представляла себя этой женщиной.

— Те двое были моей ошибкой. — Кей теперь уже свирепо уставилась на Рейчел.

Рейчел вдруг с ужасом подумала о том, насколько массивна Кей в сравнении с ней. Рослая, крепкая, случись ей схватиться с Рейчел — она непременно вышла бы победителем. Слова Кей, их тайный смысл, вдруг опалили взбудораженный мозг Рейчел. Ей стало предельно ясно, с кем она имеет дело.

— Ты… ты убила Мэрибет Эдвардс и Гленду Уоткинс? — Рейчел в отчаянии прижалась к дверце автомобиля, выжидая, когда же щелкнут автоматические замки. Как только это произойдет, предполагала она, нужно будет сразу же спрыгнуть на землю и спасаться бегством. Уолнат-Гроув находился на расстоянии всего лишь трех миль от церкви. Ей придется перебежать поле и лес, и тогда она будет в безопасности.

— Как я уже сказала, они были моей ошибкой. — Кей пожала плечами. — Иногда бывает трудно угадать. Но теперь я знаю наверняка. Те двое были фальшивками. А ты — настоящая. Когда тебя не станет, он опять будет моим.

Рейчел охватил такой ужас, что она даже ослабела.

— Но, Кей, ты и Джонни… Ты вроде никогда не интересовалась им, а он тобой. Почему же ты считаешь, что, убив меня, сможешь добиться его любви? — Рейчел понимала, что смысл ее слов все равно не доходит до Кей. Ясно было, что Кей невменяема. И все-таки она хваталась за любую соломинку, лишь бы остаться в живых. Поскольку сомнений в том, что Кей привезла ее на кладбище с единственной целью — убить, уже не было.

— Когда тебя не будет, у него уже не останется причин сопротивляться собственной судьбе. Все вместе — я, ты и он — мы составляем извечный треугольник. Иногда мы с тобой предстаем мужчинами, а он — женщиной. Но ты всегда мой друг и предатель. И тебя надо непременно уничтожить, чтобы мы с ним могли быть счастливы. Он бы стал моим и сейчас, если бы не ты. Я это знаю. Он давно ощущал твое присутствие. Так же как и я. Только вы оба не осознавали, чего ищете в этой жизни, а я не знала — кого.

— Кей, это же бред. — Не успев вымолвить это, Рейчел поняла, что допустила ошибку.

Улыбка, которую адресовала ей Кей, была жуткой и угрожающей.

— Вылезай из машины, — бросила она и пошарила рукой между дверцей и своим сиденьем.

Рейчел с ужасом увидела, что Кей достает пистолет. Большой черный пистолет, который нацелила прямо ей в грудь.

— Кей… — Эта шепотом прозвучавшая мольба была обращена к подруге детства. Но призыв не возымел действия.

Во взгляде Кей промелькнуло удовлетворение, которое она испытала при виде слабости соперницы.

— Смотри без глупостей, — предупредила Кей угрожающим тоном. — Я не хочу стрелять в тебя. Но я выстрелю, если понадобится. А теперь вылезай из машины.

— Она идет.

Услышав эти слова, Джереми очнулся от полузабытья.

— Кто идет, мама?

И тут мальчик вспомнил. Не «оно», не «он», а «она». То, что маячило в темноте, было женщиной. Он затрясся от ужаса.

— Поднимись. Встань возле двери.

Джереми заскулил. За ним пришли, пришли его убивать. Если бы только его убили прямо сейчас и он смог избавиться от этого кошмара. Ему было так страшно. Он хотел умереть.

— Мама, мама! Возьми меня к себе!

— Подойди к двери! Скорее!

Когда мама говорила таким тоном, следовало подчиняться. Задыхаясь, дрожа, Джереми встал на четвереньки. Его тошнило, голова раскалывалась. Но мамин голос был таким настойчивым. Джереми должен был встать. Он уперся ногами в стену, а плечом привалился к каменной глыбе. Когда наконец поднялся, пот лил с него градом. Но он крепко стиснул зубы и двинулся к двери.

— Она откроет дверь. Когда это произойдет, беги! Беги как можно быстрее! Помнишь, еще в школе ты был первым на стометровке? Беги так же. Ты сможешь, Джереми.

— Меня тошнит, мам. И мне страшно.

— Я буду с тобой, сынок. Ты только беги.

— Постой.