Глубокая охота - Андрей Андреевич Уланов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь всё зависело только лишь от самих экипажей.
Тяжёлый адвективный туман скрывал море сплошным пологом. Если верить метеорологам, на один вылет его хватало с гарантией. Отыскать в такой каше что-то без радара могли только достаточно сильные видящие. Те, кто в любой флотской группе наперечёт. В любой… кроме одного-единственного вспомогательного авианесущего судна, по воле случая наличного именно здесь и сейчас. Там, где из него можно выжать максимум пользы с минимальными усилиями.
В примерный квадрат цели Такэду выводили лично из штаба флота. С помощью какой магии доступные борты инструментальной разведки превратили данные перехвата в квадраты пребывания и курс цели — никто бы не сказал. Но курс указали однозначно и с полной уверенностью, что цель окажется именно там.
Вне зависимости от личного мнения экипажей, в такой ситуации оставалось только подчиняться. К счастью, в этот раз цель действительно отыскали «примерно там» — пусть и на пару десятков миль ближе, чем обещали в шифровках командования.
Неявное шевеление на пределе восприятия лучших видящих ударной группы с каждой новой милей полёта всё более явно превращалось в конкретное предчувствие большого одиночного корабля.
— Розовый лидер, есть уверенный контакт с целью, — нарушила радиомолчание Газель Стиллман, когда расплывчатые ощущения превратились в исполинский тёмный силуэт впереди и внизу — на дальней границе уверенного восприятия.
— Синий лидер, контакт подтверждаю, расходимся, — максимально бесстрастно откликнулась командиру Сабурова-Сакаенко. Если она и волновалась из-за настолько грубого пренебрежения аристократическими традициями, все переживания остались глубоко внутри.
Такэда проигнорировал любые родовитость и гонор. Единичными машинами суперлинкор просто не топят. Никто и никогда. Если что-то здесь и могло помочь, командир ВАС-61 «Кайзер бэй» намеревался выжать любое своё преимущество до последнего. И если этому мешают аристократические традиции — значит, тем хуже для традиций. Розалинда-Антуанетта возглавила Синий отряд.
Самолёты разошлись в широкие клещи вокруг цели. На пределе чувствительности до той оставались единичные минуты полёта. Даже без прямого визуального контакта с целью привычный и заученный ещё дома, над Озёрами манёвр проблемой не стал.
— Розовый лидер, готовность, — напряжённо сообщила Газель Стиллман. Где-то на границах восприятия маячили остальные семь машин её отряда. Туша суперлинкора внизу — не такого уж и большого, как оказалось, неторопливо ползла крейсерским ходом. Узлов двадцать, вряд ли больше.
«Повезёт, так он и полный ход дать не успеет», — подумала Газель Стиллман.
— Курс триста десять, высота три, сто восемьдесят узлов, — скороговоркой зачитала тем временем бортстрелок Сабуровой-Сакаенко.
— Курс пятьдесят, высота три, сто восемьдесят узлов, — той же скороговоркой продублировала Церес Формайл за спиной Газели Стиллман. — Двухминутная готовность.
— Ведущим зажечь огни, — приказала Газель. — Ведомым — следовать за лидерами. Манёвр. Три. Два. Один…
В зеркале кокпита полыхнули отблески сигнальных огней. Тащить за собой ведомых через непроглядную кашу в районе цели только на основе родового чутья не собирался никто.
Примитивная модернизация себя оправдала — ведомые держались в строю отряда как приклеенные. Возможно, яркое пламя химических сигнальных горелок и заметят снизу — но это уже не имело никакого значения.
— Розовый лидер, атакую! — Газель решилась. Обороты двигателя послушно упали. Решётки воздушных тормозов поднялись над крыльями. Самолёт дрогнул, и сквозь непроглядную молочную кашу пошёл вниз, к пока ещё неразличимой стальной громаде.
Из мутного варева нелётной погоды угрюмое серое море и стальная туша посреди него буквально выпрыгнули. Две башни на корме, в носу две, а не «предположительно три», как сообщил штаб в шифровке, заломленные назад трубы, хорошо заметные кран-балки гидропланов по бокам от промежуточной надстройки… туман висел над кораблём так низко, что верхушки мачт в нём попросту терялись.
— Это он! — выкрикнул кто-то в эфире. — Узлов двадцать идёт!
— Даже не стреляет, — злорадно сказала Газель Стиллман.
Если на палубе цели какое-то движение и началось, в боевую готовность оно превращаться не спешило. Зенитки молчали. Вспыхнул и тут же погас сигнальный фонарь. Корабль оказался действительно удивительно компактным. Вроде бы и и батарея на четыре башни, и ангары для гидропланов, но хищно вытянутая стальная громада упрямо не воспринималась как суперлинкор на десятки тысяч ластов корабельной стали и брони. На крейсерском ходу все они медленно, плавно и обречённо шли в последний свой противоторпедный манёвр.
Слишком медленно.
Слишком медленно и слишком поздно.
— Красный лидер, торпеды сброшены! — самолёты скользили над водой на малой высоте. — Синий лидер! Торпеды сброшены!
Над водой промелькнули характерного вида продолговатые цилиндры с нелепыми деревянными коробками стабилизаторов и серыми лентами тормозных парашютиков. Капоты самолётов полыхнули огнём из выхлопных труб.
Экипажи торопились увести машины за дальность поражения зениток противника. Те молчали — атака оказалась слишком внезапной. Самолёты тоже не стреляли — в такой плохой видимости любой промах мог оказаться фатальным.
— Контакт! — выкрикнул кто-то из бортстрелков. — Есть поражение!
Пенная дорожка торпеды уткнулась в силуэт врага.
— Нет подрыва! — отчаянно подтвердила кто-то из бортстрелков. — Промах! Ещё промах! Нет подрыва!
— Да что за дерьмо здесь творится? — раздражённо прорычала Газель Стиллман. — Сколько поражений цели?
— О… — Церес Формайл запнулась. — Одиннадцать.
— Срабатываний? — потребовала Газель так, будто от вопроса могло что-то измениться.
— Зеро, — безжалостно подтвердила бортстрелок.
— Возвращаемся, — мрачно приказала Стиллман. — Набрать высоту, принять строй. Кодовую шифрограмму по дальней связи. Разбираться, что это за диверсия, станем по возвращении.
Внизу под стремительно разлетающимся в стороны ударным строем растворялся в тумане силуэт огромного боевого корабля. Делал он это бесстрастно и совершенно безразлично к любым потугам конфедератской флотской мошкары
— Командир нас убьёт, — угрюмо пробубнила Церес Формайл.
— Цера, — вздохнула Газель Стиллман. — Когда мы узнаем, из-за кого это произошло, этого кого-то мой папа убьёт. Из гаубицы. Перед строем. Залпом патефонных иголок. С гетманом-профосом и верховым конным оркестром!
— Папа далеко, — опасливо произнесла Церес Формайл. — Такэда рядом.
— Если это диверсия, то ему и без нас отыщется кого под килем волочить, — успокоила Газель бортстрелка. — Но всё-таки. Знать бы, какая сволочь нам это всё подстроила…
* * *
В тишине командного поста ВАС-61 «Кайзер бэй» сорванная торпедная атака свелась к будничной перестановке цифр и знаков на главном позиционном индикаторе под негромкое дублирование голосом с ленты.
— Цель найдена, поражена. Одиннадцать попаданий, — расшифрованные кодовые группы превращались в неприглядные факты. — Видимых повреждений нет. Потерь нет. Возвращаемся.
— Не понял, — от удивления признался вслух Такэда.
Абсурдный доклад послушно зачитали повторно: Цель найдена, поражена. Одиннадцать торпед. Повреждений нет. Потерь нет.
— Да как так-то? — не выдержал Такэда. — Что может всосать одиннадцать торпед без последствий?
— Может, — несмело начал Збых Кащенюк. — Глубина хода торпед…
— Двадцать один фут, трижды