Именинница - Пенелопа Дуглас

Дура. Эти фантазии и ожидания никогда не воплотятся в реальность. Когда же я излечусь от своей наивности? Ведь в итоге я сижу дома в одиночестве и жду его, чтобы потом прислуживать ему как служанка.

Спустя некоторое время снова беру телефон и проверяю, нет ли от него сообщений.

Но там по-прежнему ничего.

Кошусь на часы. Уже почти семь. Пайк опоздал на два часа. Он же знает, что я его жду. А раз он не позвонил, то, возможно, что-то случилось.

Набираю его номер. Представляю, насколько ужасно буду себя чувствовать, что усомнилась в нем, если окажется, что прямо сейчас он сидит в скорой. И как погрязну в жалости к себе, если это не так.

Вот только звонок переходит на голосовую почту. Повесив трубку, я колеблюсь лишь мгновение, затем встаю, подхожу к холодильнику и провожу пальцем по списку контактов Пайка. Когда нахожу номер Датча, тут же набираю его, придумывая отговорку, которая не будет звучать слишком жалко.

После трех гудков он берет трубку.

– Алло.

– Привет, Датч, – выпаливаю, стараясь, чтобы голос звучал жизнерадостно. – Это Джордан. Прости, что беспокою. Просто Пайк не всегда держит телефон под рукой, и я подумала, что у тебя он рядом. Просто я собралась на работу и не могу найти ключ от дома. – Облизываю сухие губы, чувствуя, как колотится сердце. – Вы уже освободились? Я хотела узнать, когда вернется Пайк, чтобы не оставлять дом незапертым.

– О, мы ушли с работы еще два часа назад, дорогая, – говорит он. – Так что я уже дома. А Пайк отправился с парнями в бар «У бедного Рэда», чтобы выпить пива. Уверен, если позвонишь ему, он тут же прибежит домой.

В горле тут же образуется ком, а в глазах появляются слезы.

Он отправился в бар.

Я натягиваю улыбку, надеясь замаскировать ею злость, разрастающуюся внутри.

– Ага, так и сделаю. Спасибо.

Кладу трубку и закрываю глаза, уговаривая себя успокоиться. Пайк пошел в бар. И даже не предупредил меня. Он просто оставил меня здесь в одиночестве.

Смаргиваю слезы, отказываясь упиваться жалостью к себе. Я заботилась о нем, трахнулась с ним. Конечно, о любви нечего и говорить, но ему явно насрать. Ведь он получил то, чего хотел.

Уверена, все эти проявления собственничества и заботы обо мне были лишь для того, чтобы держать меня здесь и залезть мне в трусы. Да, он сопротивлялся влечению ко мне, а сам просто выжидал время, пока уговаривал себя. Не сомневаюсь, что он всегда планировал затащить меня в постель. И теперь он удовлетворил свое любопытство, к тому же вполне возможно, что Эйприл тоже сегодня отправилась выпить в бар «У бедного Рида», так что они могут продолжить с того места, где остановились.

Я рычу и пинаю ногой стул.

Со мной этот номер не пройдет. Ни за что. Этому не бывать.

Вспомнив, что сегодня за вечер, поднимаю телефон и набираю номер Кэм.

– Привет, что случилось? – отвечает она.

Я ухмыляюсь, внезапно почувствовав себя невероятно смелой.

– Думаю, что хочу увидеть свой первый конкурс мокрых футболок.

Она выдыхает, а затем кричит в телефон:

– Да!

Въезжаю на подъездную дорожку в начале десятого и смотрю на дом. Джордан еще не спит, но за прошедшие четыре часа с окончания рабочего дня я так и не собрался с силами, чтобы встретиться с ней. Но и откладывать больше нет возможности. Нам нужно поговорить.

В кухне горит тусклый свет. Скорее всего, включена лампа над плитой, но остальная часть дома погружена в темноту, и в глубине души зарождается надежда, что Джордан в постели, потому что мне не хочется с ней сталкиваться.

Выпрыгнув из пикапа, захлопываю дверь и иду к дому. Затем вставляю ключ в засов, поворачиваю его и, открыв дверь, захожу в темную гостиную. Ни в одной комнате не горит свет и не играет музыка. Думаю, Джордан и сама поняла, что я старательно оттягивал возвращение домой. Она звонила мне пару часов назад, но не оставила сообщения. И, несомненно, злится.

Делаю вдох и мгновенно чувствую запах плавленого сыра и специй.

Пицца.

Зайдя на кухню, открываю духовку, нахожу большую коробку из пиццерии «У Джо», вынимаю ее и ставлю на плиту.

Затем открываю крышку. Все кусочки лежат в коробке нетронутыми.

Желудок тут же сжимается, и я чувствую себя дерьмово. Ну конечно же, она придумала что-то на ужин. Вернувшись в гостиную, беру пульт и включаю телевизор. На экране тут же появляется заставка Netflix, затем обложка фильма восемьдесят седьмого года «Пропащие ребята». Она все подготовила для совместного вечера.

Поднимаясь по лестнице, останавливаюсь у комнаты Джордан и понимаю, что из-под двери не пробивается свет.

Дважды стучу и жду. А когда никто не отвечает, поворачиваю ручку и открываю ее.

Лунный свет, который проникает в окно, освещает все еще застеленную кровать и пустую комнату.

Пульс тут же учащается. У Джордан же нет машины. Куда она отправилась?

Неужели ей все-таки пришлось выйти на работу? Снова проверяю телефон, но все так же не нахожу непрочитанных сообщений.

Может, ее подвезла сестра?

Но Джордан сказала бы мне, если бы ее попросили выйти на смену.

Набираю ее номер, спускаюсь по лестнице и, слушая гудки, вновь включаю телевизор.

Когда на другом конце поднимают трубку, в ухо ударяет громкая музыка, и я, вздрогнув, отвожу телефон на несколько миллиметров.

– Привет, – говорит Джордан, и ее голос звучит так… спокойно.

– Где ты?

– Вышла прогуляться, – отвечает она. – Буду дома позже.

– Ты работаешь?

Она смеется, и я слышу на заднем плане женский смех и чью-то болтовню.

– Ну… нет, – наконец выдавливает она.

А затем в трубке раздается гул, будто сразу сорок человек решили закричать, и я тут же выпрямляюсь на диване, пытаясь понять, что же, черт возьми, происходит.

– Джордан, прости, что задержался, – говорю я.

– Что?

– Прости, что задержался! – кричу в трубку. – Надо было доделать кое-какую работу, и мне пришлось остаться.

– Так почему ты не позвонил? – интересуется она чуть громче. – Ты задержался не на работе. Ты пошел в бар «У Рида», а я не собираюсь больше ждать. Ни за что. Поэтому отправилась погулять и повеселиться с друзьями. А дома буду позже.

И в следующее мгновение громкая музыка и голос диджея смолкают, а звонок обрывается, когда она вешает трубку.

Вешает трубку.

Я опускаю телефон и смотрю на загоревшийся экран. Что ж, думаю, она злится. Вот только в ее голосе не слышалось и нотки злости. Да и пьяной она мне не показалась. Скорее уж, безразличной. И по какой-то причине мне от этого еще хуже. Я могу справиться с гневом, но не с девушкой, которая, судя по всему, довольна сделанными ею выводами. Дерьмо.