Помутнение - Джонатан Летем

– А где Мэдхен? Я думал, она помогает.

Плайбон-Рейган пожал плечами.

– Она получила предложение повыгоднее. Всегда меня кидают.

– Какое еще предложение?

Плайбон наклонил голову вбок и, сложив вместе большой и указательный пальцы, многозначительно пошевелил кончиками.

– Если сомневаешься, следуй за деньгами.

– Не понимаю.

– Великий вождь пришел и забрал немецкую скво.

Тут Плайбон ткнул большим пальцем через плечо – этим жестом он сопровождал свои рассказы о набегах на «вольво» Тиры Харпаз. «Люди, живущие на холме» – так он их как-то назвал. У Бруно екнуло сердце.

– Ты имеешь в виду Столарски?

– Ага. Когда я пришел, тут стоял его «ягуар». Фараон время от времени находит успокоение души в поедании пирамиды слайдеров, правда, он ни шиша не кладет в банку для чаевых.

– Что же произошло?

– Когда я вошел, они болтали. Он попросил ее выйти за дверь на пару слов, и я встал за прилавок. Минут через десять он вернулся один, отдал мне пакет, – тут Плайбон указал лопаткой на смятый пакет для слайдеров, лежащий в мусорном ведре, – и сказал, что они едут обедать.

– Как ты мог ему позволить?

– Позволить? Его высокопревосходительство повелитель зверей земных и рыб морских не спрашивал моего позволения.

– Ты же мог по крайней мере ее предупредить.

– Мэдхен, насколько я понимаю, большая девочка. И кроме того, товарищ, неужели я похож на того, кто советует другим, как им поступать? – Все это время Плайбон умудрялся переворачивать котлетки, резать лук, плавить сырные квадраты и засовывать все это в булочки, а готовые слайдеры складывать в обертки, руководя движением очереди едва заметными кивками и ухмылками. Наверное, из Плайбона получился бы отличный диктатор крошечного государства.

– Ты не знаешь, куда они поехали?

Плайбон опять пожал плечами.

– Скорее всего, он поит ее мартини в баре «Парагон» отеля «Клермонт». Идеальное место, чтобы сказать: «Смотри, детка, настанет день – и все это может стать твоим!»

– Он был один?

– Ой, что это с твоим каменным лицом? Шрамы побагровели. Был ли он один? Пока он не вывел ее отсюда, как кошку на поводке, да, он был один. А потом уже не один.

– Тиру не видел?

– Насколько мне известно, они никогда не ездят вместе. К тому же она не большая любительница «Кропоткина».

– Нам надо ее перехватить. Я имею в виду Мэдхен.

Брови Плайбона выгнулись арочками над очками, и он мотнул головой на вытянувшуюся до двери длинную очередь едоков.

– Даже если бы я в точности знал, где их искать, я все равно должен тут стоять до шести, пока не придет мальчонка. Слушай, спусти пары. Я уверен, что Столарски привезет ее обратно в квартиру. Особенно после того, как она задурит ему голову своей болтовней.

Стоя посреди закусочной в смокинге, Бруно представил, как сейчас перемахнет через прилавок и задушит Плайбона, привалив его спиной к раскаленному грилю. Но подобное импульсивное желание могло бы прийти в голову любому, только не ему, – например, одному из юнцов, бурно обсуждавших, взять ли им с полки горчицу или кетчуп, – и импульс быстро угас.

* * *

Он сидел один в квартире 25, глядя не на входную дверь, а на открытые окна. Издалека доносились обрывки речей, произносимых в мегафоны, и мелодий регги, прерывавшихся взрывами хохота или воем сирен. Нависшее над городом медленно темнеющее небо приобрело оранжеватый оттенок, словно где-то на холмах полыхал пожар. Его мысли путались. Он не ждал Мэдхен, понимая, что сегодня она не вернется, или убеждая себя в этом. Она и не вернулась. Может быть, он ждал прихода Плайбона. Он уже привык к приглушенному лязгу велосипеда, когда Плайбон выкатывал его из лифта в общий коридор и вел к своей двери. Но и тот не вернулся.

Тогда он отправился обратно в «Слайдеры Кропоткина». Теперь к уличному фонарю были прикованы цепями два велосипеда. Компанию Плайбону составил его новенький сменщик – Робин при анархисте-Бэтмене. Бруно вошел внутрь. Паренек суетился за прилавком, обслуживая шумную ораву несостоявшихся революционных активистов и сочувствующих, а освободившийся от рабочих обязанностей Плайбон честил их почем зря.

– Так вот как в наше время отмечают памятную годовщину волнений в Пиплз-парке. Да это все равно что судороги трупа Свободы. Славная годовщина теперь воспринимается как удачный повод разбить пару окон, стырить трубку для травы, кожаный ремень или потрепанные джинсы на память. Да у вас кишка тонка хотя бы перевернуть полицейскую машину. И это современная молодежь.

– Я тебя ждал, – подойдя к нему вплотную, тихо произнес Бруно.

– Так, ладно. Ты меня ждал. Вот он я.

– Мэдхен все еще… похищена.

– И что я должен в связи с этим делать?

– Отвези меня на холмы.

– Вообще-то мне надо побыть здесь, – заявил Плайбон. – Похоже, сегодня вечером у нас тут жизнь будет кипеть.

– Хочешь, я им расскажу, что ты работаешь на Столарски?

Лицо Плайбона вытянулось и приобрело кислое выражение, а глаза в линзах очков стали похожи на две огромные устрицы. Бруно не был уверен, что его шантаж сработает, но Плайбон вроде как передумал. Он обтер обеими ладонями покрытый испариной высокий лоб, потом сплел вытянутые пальцы и хрустнул костяшками. Взглянул на своего помощника.

– Сможешь справиться тут один полчаса или около того?

Паренек поднял вверх большой палец.

– Почему же нет?

– Одолжишь Александеру свой велик?

Возможно, свою роль сыграл решительный настрой Бруно. Или Плайбон почуял, что намечается нечто интересное, некая скандальная акция, которую он не хотел проворонить.

– Конечно. – Паренек порылся в кармане, нащупал ключ от цепи и перебросил его Плайбону. – Только повнимательнее, когда будешь ехать под уклон, задний тормоз не фурычит.

– Меня уклон не беспокоит, – насмешливо заметил Плайбон. – Ты сможешь проехать милю в горку по Юклид-стрит? Резиденция великого султана расположена около озера Анза.

– Естественно! – Бруно снова блефовал. Он понятия не имел, ни хватит ли ему сил, ни где находится озеро Анза.

– Тогда чего же мы ждем?

III

Дом в районе Кресент, в холмистой части города, фасадом стоял к холмам и поэтому был как бы без лица. В ночной темноте он казался возвышением над подъездной дорожкой, и под ним с трудом можно было различить высокую деревянную дверь и задние бамперы «ягуара» и «вольво», припаркованных на пандусе перед решеткой гаража. Низкая крыша дома сливалась с темной листвой с одной стороны, а с другой – с розовыми цветами, сияющими в лунном свете. Позади угадывался абрис холмов, окаймляющих каньон. Двое мужчин приблизились к дому на велосипедах. Первый, внушительного вида, лысый, в очках, был в