Человек на все рынки: из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок - Эдвард О. Торп

В это же время я случайно обнаружил величайшее из финансовых мошенничеств. В четверг 11 декабря 2008 года я получил известия, которых ожидал более семнадцати лет. Мой сын Джефф позвонил из Нью-Йорка и сообщил, что Берни Мейдофф признал себя виновным в обманном присвоении 50 миллиардов долларов, принадлежавших вкладчикам крупнейшей в истории схемы Понци. «Ты предсказывал это еще в… 1991 году!» – сказал Джефф.

Одним теплым весенним утром 1991 года, в понедельник, я приехал в нью-йоркское отделение одной известной международной консалтинговой компании. Ее инвестиционная комиссия привлекла меня в качестве независимого эксперта для проверки их инвестиций в хедж-фонды. Я провел несколько дней за изучением прошлых показателей, коммерческих структур, истории персонала компании и посещением ее предприятий. Один из менеджеров, с которыми я проводил собеседования, был настолько недоверчивым, что отказался даже сказать мне, на каких персональных компьютерах они работали. Когда мне нужно было выйти в туалет, он отправился со мной, чтобы я не мог потихоньку получить по дороге какой-нибудь важной информации.

Я одобрил инвестиционный портфель компании за одним исключением. В информации, полученной от компании Bernard Madoff Investment, что-то не сходилось. Мои клиенты регулярно получали в течение двух лет ежемесячную прибыль от одного до двух с лишним процентов. Более того, они знали других инвесторов Мейдоффа, которые получали ежемесячную прибыль уже более десяти лет.

Мейдофф утверждал, что применяет ценовую стратегию «раздельного удара»: он покупал акции, продавал опционы на продажу по более высокой цене и пускал вырученные средства на оплату более дешевых опционов на покупку.

Я объяснил, что согласно финансовой теории, долговременное влияние множественных правильно оцененных опционов с нулевой суммарной прибылью на доходы с портфеля ценных бумаг также должно быть нулевым. Поэтому следовало бы ожидать, что доходы с клиентского портфеля в долговременном масштабе должны быть приблизительно такими же, как доходы с этих ценных бумаг. Прибыль, о которой сообщал Мейдофф, была неправдоподобно высокой. Кроме того, в те месяцы, в которые курс акций падал, такая стратегия должна приносить убытки, – но Мейдофф не регистрировал никаких убытков. Проверив финансовые отчеты, которые он предоставлял клиенту, я обнаружил, что убыточные с точки зрения этой стратегии месяцы волшебным образом превращались в прибыльные благодаря коротким продажам индексных фьючерсов S&P. Точно так же «сглаживались» результаты месяцев, в которых должна была получаться излишне большая прибыль.

Заподозрив мошенничество, я попросил своего клиента организовать для меня посещение офиса Мейдоффа, расположенного на семнадцатом этаже знаменитого небоскреба Липстик-билдинг на Третьей авеню Манхэттена. Сам Берни на этой неделе был в Европе – как мы теперь знаем, скорее всего, в поисках дополнительных средств. Его брат Питер, руководитель службы нормативно-правового соответствия и вычислительного центра, заявил, что меня в помещение компании не пустят.

Я спросил своего клиента, кто занимается ведением бухгалтерии и ежегодными аудитами фонда Мейдоффа. Мне сказали, что все это поручено конторе, состоящей из одного человека, бывшего другом и соседом Берни еще с 1960-х годов. Лишь укрепившись в своих подозрениях, я спросил, когда мой клиент получает подтверждения сделок. Оказалось, что они приходят по почте, целыми пачками, раз в одну-две недели и значительно позже предполагаемых дат самих сделок. Тогда я предложил, а клиент согласился поручить моей фирме провести подробный анализ индивидуальных транзакций, который позволил бы подтвердить или опровергнуть мои сомнения в их подлинности. Проанализировав около 160 отдельных сделок с опционами, мы обнаружили, что в половине случаев сделок, проводившихся, по словам Мейдоффа, на фондовой бирже, вообще не существовало. Для многих сделок из оставшейся половины, реально проводившихся, в отчетах Мейдоффа только для двух счетов моего клиента приводились цифры, превышавшие их суммарные объемы. Чтобы проверить те немногие сделки, данные по которым не противоречили ценам и объемам, указанным в отчетах бирж, я попросил одного из сотрудников инвестиционного банка Bear Stearns негласно узнать, кто выступал в них в качестве покупателей и продавцов опционов[200]. Ни для одного из них нам не удалось найти никаких связей с фирмой Мейдоффа.

Я сказал своему клиенту, что эти сделки были фальшивыми, а инвестиционная компания Мейдоффа была основана на мошенничестве. Мой клиент оказался перед непростым выбором. Если я был прав, то, прекратив сотрудничество с Мейдоффом, он мог сохранить свои деньги, спасти свою репутацию и избежать неприятных судебных разбирательств[201]. А если я ошибался, такое решение привело бы к беспричинной потере самых выгодных из его инвестиций[202]. Я ответил, что ошибки быть не может: я доказал на основе общедоступной информации, что эти сделки никогда не проводились. Отчеты о сделках, которые он получал, были вымыслом. Я подчеркнул, что бездействие в подобной ситуации может стоить ему работы. Это решило дело. Он отказался от услуг Мейдоффа и забрал свои деньги. Следующие восемнадцать лет он наблюдал со стороны, как богатели другие клиенты Мейдоффа. Полагаю, что он не раз пожалел о своем решении.

Когда я попытался выяснить по своим «неофициальным каналам», сколько денег инвестировали в предприятие Мейдоффа другие вкладчики, я не раз слышал, что всем его инвесторам было запрещено рассказывать об отношениях с ним, даже друг другу, под страхом прекращения сотрудничества. Тем не менее я продолжал спрашивать, обнаружил полмиллиарда долларов инвестиций и заключил, что истинные масштабы этой схемы должны быть значительно крупнее. Записи одного из инвесторов показывали ежемесячное получение прибыли начиная с 1979 года со среднегодовым уровнем 20 %, причем мне сказали, что такие же результаты получались еще с конца 1960-х годов. Схема работала уже более двадцати лет!

Продемонстрировав, что Мейдофф зачислял на счет моего клиента результаты выдуманных сделок и что он, по-видимому, поступал таким же образом и с несколькими другими инвесторами, с которыми мне удалось поговорить, я получил неопровержимое доказательство мошенничества. Я предупредил своих знакомых и предсказал, что такая постоянно разрастающаяся схема Понци когда-нибудь закончится катастрофой. Схемы Понци приносят инвесторам прибыль. Они используют деньги, вносимые инвесторами, но рано или поздно начинают нуждаться в дополнительных средствах, которые они получают путем привлечения все новых вкладчиков. Этим новым инвесторам также нужно платить, и руководители схемы Понци вынуждены включать в нее все больше и больше участников. Чем дольше такая система остается неразоблаченной, тем сильнее она разрастается и тем болезненнее оказывается ее крах.