Аргентина. Кейдж - Андрей Валентинов

«И-ди-от! Полный идиот! Я — полный идиот!»

Кейдж проговорил это про себя, катая слова во рту, как леденцы, облизал, выплюнул. Может, и сама блистательная Веспер подошла к нелепому парню в плохо сшитом пиджаке не просто так. Фамилия его невесты — Сухомлянская…

Esigo rispetto!

Крис, мотнув головой, завел мотор, поглядел в небо и невольно вздрогнул. Трещина — огромная, от дальнего горизонта почти до зенита!

Закат…

* * *

На совершенно пустой площади играл оркестр. Слушателей не видать, только полтора десятка музыкантов и дирижер, знакомый аптекарь, которого Крис будил среди ночи. Теперь он, единственный, был при фраке и цилиндре. Дирижерская палочка летала без устали, то утыкаясь в мрачных неулыбчивых оркестрантов, то взлетая к закатному небу, рассеченному глубоким черным шрамом.

Кейдж, остановив мотоцикл еще на улице, не доезжая, поставил ветерана у ближайшей стены, подошел ближе. И вправду — никого! Но музыканты играли, несмотря на то что даже ставни на окнах плотно закрыты. Обреченный город заткнул уши.

За эти дни трещина не просто стала больше — она разверзлась, обнажая бездонные темные недра. Но ближе к горизонту, над самыми крышами, сквозь черноту проглядывал иной цвет — лиловокрасный. Тяжелый шар рвался наружу из самых глубин. Твердь выдавливала его, чтобы сбросить прямо на старую, потерявшую цвет черепицу.

Мелодия, веселый старый фокстрот «Нам ли не наслаждаться?» Грейта Гейтсби, кончилась. Крис ударил в ладоши что есть сил, распугивая вязкую тишину. Музыканты услышали, кто-то улыбнулся, махнув рукой единственному слушателю…

Дирижер вновь дрогнул палочкой, призывая к вниманию, затем посмотрел вперед, на беззаконную красную планету, готовую рухнуть на город. Кивнул оркестрантам.

Танго!

9

Ситуация была штатной, и Мухоловка почти не волновалась, разве что беспокоил размер окна в комнате за дверью. Мерила на глазок, и то в полете. Высокое, метр семьдесят, должно получиться. Марек не подведет, значит, остается ждать выстрела. У того, кто за дверью, наверняка «Вальтер», голос знакомый, не спутать.

…Долгие-долгие секунды, затылок упирается в стену, «номер один» поднят стволом вверх. Ни тяжелые летные очки, ни плотная шерстяная маска, ни ранец за спиной не мешают, став частью ее самой — Ведьмы, бортового стрелка. Ее третий настоящий вылет — и первый боевой.

Полдела сделано. В доме, маленькой вилле посреди соснового леса, объектов было четверо. Минус три! Двоих — во дворе, сверху, в падении, ножами. Тогда и в самом деле пришлось поволноваться — не за себя, за напарника. Стрелять, даже в упор, видя чужие зрачки, — одно, работать лезвием — иное. Напарник не подвел, но третьего, сразу за входной дверью, Сестра-Смерть убила сама. У Марека — ее Марека! — другая работа.

Дверь. Тишина. Все сделано правильно, почти беззвучно, но последний объект наверняка что-то почуял. Значит, «Walther P38» в руке. Значит, ждем выстрела.

Tiho, tiho…

* * *

Когда они уже были готовы устремиться вниз, с ледяных звенящих высот, ей очень захотелось поцеловать своего мужчину. Набралась храбрости, зажмурилась…

«Не сейчас, — тихо-тихо подумал Марек. — Пожалуйста…»

Анна не обиделась, приняла как есть. За спиной у каждого не только черный марсианский ранец — Прошлое. Она не дождалась — отдала без боя! — Квентина, у быстрокрылого — свое, о чем Мухоловка пока еще не хотела знать. «Только, пожалуйста, не пробуйте отключать аппарат на высоте четырех километров»…

Протянула руку в тяжелой перчатке, Марек, ухватив, подтянул ближе и внезапно, словно споря с самим собой, коснулся губами губ сквозь покрытую наросшим льдом маску.

— Будем падать, Анна. Закрой глаза — и не открывай, пока не разрешу. И не отпускай. Представь, что вокруг смерть, и только я — твоя жизнь.

— Так и есть, мой Марек! — успела прошептать она, прежде чем рухнуть в разверзшуюся бездну.

Свободный полет!..

* * *

Рдах… Рдах!..

Офицерский «Вальтер» рявкнул дважды, но уже после первого выстрела Мухоловка ударила ногой в дверь. Щеколда попалась хлипкая, пустила сразу. Осматриваться некогда, и она дернула стволом в сторону того, кто стоял.

— Бросай оружие! Стреляю, fick dich!..

Высокий человек в серых брюках и стеганой «профессорской» куртке понял все в тот же миг. Расцепив пальцы, выронил пистолет.

— Не стреляйте. Лучше поговорим.

Голос низкий, густой, никакой не козлиный. И сам не похож: широкоплеч, подтянут, силен. Смотрит спокойно, не моргая. Опасный, очень опасный!..

— На колени! Ладони на затылок!.. Дернешься — убью сразу!..

И только тогда Мухоловка поглядела в сторону разбитого окна.

Вдребезги! Настежь! И — труп на усыпанном битым стеклом ковре.

— Ваш шофер, — пояснила. — Вы, господин Гейдрих, его второй раз убили.

Поднесла ко рту левое запястье, нащупав губами детскую свистульку на ремешке:

— Кря-кря!

Не слишком громко, но Марек услышал — шагнул сквозь выбитое мертвым телом окно. Сестра-Смерть улыбнулась. Капитан деревянного — нет! уже небесного! — корабля сошел с мостика.

Стоящий на коленях тоже взглянул — и внезапно подался назад, едва не ударившись затылком в стену. Шлем, летные очки, маска… Все равно — узнал! Кого именно, старшего или младшего?

— Крабат, наручники! Ноги — связать… А вы, господин Гейдрих, расслабьтесь и не мешайте. Иначе будет очень и очень больно. Обещаю!

* * *

Перед тем, как открыть окно-иллюминатор и шагнуть в небо, поговорили последний раз.

— Все я понял, — резюмировал Марек. — Кроме одного — ликвидируем или нет. Харальд чего-то от нас хочет. Надо… Надо поступить наоборот.