В объятиях герцога - Керриган Берн

Может быть, герцог был прав, и теперь она несла наказание за свой обман. Самым страшным последствием ее лжи была гибель надежды. Имоджен была не готова к этому.

С той ночи, которую они провели вместе в красной комнате, Имоджен лелеяла мечту снова встретиться с герцогом Тренвитом и связать с ним свою жизнь. Это была странная и слабая надежда, но она долго жила в ее сердце. Когда Коул пропал без вести, Имоджен молилась за него, и надежда на новую встречу придавала ей мужества. Она вспыхнула с новой силой в тот день, когда Коул чудесным образом оказался в больнице Святой Маргариты, и уход за ним поручили Имоджен, тому человеку, который больше всех на свете пекся о здоровье и благополучии герцога.

Огонек надежды все это время теплился в сердце Имоджен, и она старалась, чтобы он не угасал, несмотря на сложные отношения с Коулом. Она ждала, что он преодолеет свою неприязнь к ней. «Нужно быть терпеливой, доброжелательной к нему, яркой, остроумной и красивой, и он забудет Джинни», – говорила она себе.

Имоджен надеялась, что Коул перестанет быть властным, высокомерным, агрессивным, заносчивым, что он забудет о своей боли, потерях, одиночестве и полюбит ее, графиню Анструтер, сегодняшнюю Имоджен.

Ведь она всем сердцем любила его! Имоджен только сейчас поняла это. Любовь заставляла ее быть нежной, когда Коул вел себя с ней жестоко. Заставляла прощать герцога, вникать в его проблемы, понимать движения его души.

Только теперь Имоджен осознала, что глупо поступала, теша себя надеждами. Такие мужчины, как Коул, пользовались женщинами, преследуя свои цели. По их мнению, уделом женщины был дом, дети, любовные утехи. Она должна была вести домашнее хозяйство, ублажать мужа, рожать ему наследников и не задавать лишних вопросов.

Но что, если у женщины были свои мечты и увлечения? Что, если она хотела выйти за пределы узкого круга занятий, который очертило для нее общество? Что если у нее было призвание, которому она стремилась следовать? История пестрит именами героев, которые шли напролом к своей цели и побеждали обстоятельства.

Мужчина, которого полюбила Имоджен, оказался в числе ее противников. Он вел себя как враг. И в этом заключалась трагедия Имоджен. Коул тосковал по Джинни, а Имоджен отвергал.

Герцог высокомерно полагал, что пределом ее желаний был брак с ним, что Имоджен всеми силами стремилась стать герцогиней. Он думал, что самым страшным наказанием для Имоджен будет отказ взять ее в жены.

О, как сильно он заблуждался! Сердце Имоджен было разбито, но у нее оставались мечты, связанные с призванием, с творчеством, с работой на благо общества. Она решила идти своей дорогой, бороться с пороками, с социальными язвами, со злом, помогать обездоленным женщинам и детям. Этому делу Имоджен отдавала всю себя без остатка. Нет, она не защищала обездоленных в судах и парламенте, как это делали Дориан и Фара. Не помогала им с помощью закона, как Морли. У Имоджен были другие способы служить справедливости. Она тратила на благотворительность большие деньги, самоотверженно заботилась о своих подопечных, не жалея ни сил, ни времени. Имоджен хотела создать приют, в котором обездоленные могли бы найти убежище. Она мечтала подарить им то, что потеряла сама, – надежду.

Имоджен свято верила, что у каждого человека должен быть шанс начать все сначала.

Она и Коулу давала второй шанс, но он, к сожалению, не воспользовался им. Они были слишком разными людьми, и у них не могло быть общего будущего. Испытания, через которые прошел Коул, ожесточили его, сделали неуступчивым, агрессивным. А Имоджен тяжелая жизнь только закалила, научила ее быть благожелательной к людям и милосердной. Имоджен отчаянно оберегала свою новую жизнь от посягательств разрушить ее, поэтому она свято хранила тайны прошлого. По существу, из-за этих тайн Имоджен и рассталась с человеком, которого любила.

Она сделала свой выбор, расставила приоритеты.

Чувствуя физическое изнеможение и внутреннюю опустошенность, графиня наконец добралась до двери в спальню и, шатаясь, нетвердой походкой вошла в нее. Сделав несколько глубоких вдохов, она сбросила на пол разорванную ночную рубашку и направилась к умывальнику, на котором стоял таз. Налив в него воды из кувшина, Имоджен окунула губку, нашла мыло и начала мыться. Сначала она умыла заплаканное лицо, наслаждаясь прикосновением холодной воды к коже, затем обтерла шею и грудь. После этого Имоджен широко расставила ноги и помыла влажную от семени промежность.

Сейчас у нее не было сил думать о последствиях этого полового акта и переживать о том, что она могла забеременеть, хотя ее сердце тревожно сжималось в груди.

Отбросив губку, Имоджен повернулась к кровати. Простыни на постели были сбиты после беспокойного сна. В призрачном лунном свете комната казалась особенно уютной. На горизонтальных поверхностях белой изящной мебели всегда стояли вазы со свежими экзотическими цветами. Никогда прежде, до замужества, Имоджен не спала в таких красивых просторных комнатах.

Она вдруг подумала, что, несмотря на окружавшую ее роскошь, обречена спать одна в холодной постели, и из ее груди вырвались рыдания. Коул, этот упрямый, надменный, непреклонный, жесткий, невыносимый человек приносил ей одни несчастья.

– Мерзавец… – прошептала Имоджен.

Плача и проклиная Тренвита, она, шлепая по полу босыми ногами, подошла к гардеробу, рывком открыла его и достала свежую ночную рубашку.

Закрыв дверцы гардероба, Имоджен стала лихорадочно расстегивать крохотные пуговички на рубашке. По ее щекам текли слезы, застилая взгляд и мешая справиться с задачей. Наконец пуговицы на вороте были расстегнуты, и Имоджен подняла рубашку, чтобы надеть ее через голову.

– Нет, не надо, – раздался вдруг тихий мужской голос, и Имоджен оцепенела от страха. Это был не Коул. В следующую секунду вторгшийся в ее дом незнакомец приложил ко рту Имоджен носовой платок, заглушая ее возглас изумления и испуга. – Мне хочется, чтобы ты оставалась голой.

Страх Имоджен перерос в ужас, когда она поняла, что прижатый к ее рту и носу платок смочен хлороформом. Она сразу почуяла его характерный едкий эфирный запах.

Хлороформ использовался в больнице Святой Маргариты как мощное обезболивающее средство.

Имоджен задержала дыхание, у нее уже кружилась голова, взгляд туманился. Она могла в любой момент потерять сознание. Тем не менее Имоджен еще не утратила способность сопоставлять факты. Голос злоумышленника показался ей знакомым. Это был голос давнего друга, того, кто никогда не причинял ей зла.

– Вытри слезы, любовь моя, – прошептал он, прижимаясь к ее спине, как совсем недавно делал это Коул. – Я здесь, и теперь ты, наконец, моя.

Коул не на шутку разбушевался. Он крушил все на своем пути, пытаясь избавиться от страшной душевной боли. Его бросало то в жар, то в холод, кожу жгло, как огнем, и Коулу хотелось содрать ее, как кожуру с банана. Ярость испепеляла его изнутри.

Но одновременно он ощущал ужасающий леденящий душу холод, он сковывал его, как январский мороз, делал тело онемелым и ломким. Коулу казалось, что достаточно одного удара, чтобы он рассыпался на сотни осколков.