Мертвое солнце - Александра Христова

— Какой есть, — скромно пожал я плечами и поерзал, устраиваясь поудобнее и подтягивая к себе поближе тапок. Да что я так в него вцепился? Не понимаю…

Женщина чуть приподняла левую бровь, и тапочек весело вспыхнул синим пламенем. Я, непроизвольно вскрикнув — горячо, между прочим! — отбросил его подальше. Огонь погас, и я с грустью констатировал, что от тапка остались лишь обгорелые лохмотья. Вот и пропала моя последняя обувь в этом мире. Не то чтобы я собирался ходить в одном тапке, но теперь мне вообще нечего обуть!

— Не волнуйся, — раздался женский голос. Я вскинул голову и увидел, как женщина (тот чудик с непроизносимым именем, кажется, назвал ее хозяйкой) плавно садится передо мной на услужливо подъехавший к ней стул (видимо, перетащить стул вручную она посчитала ниже своего достоинства) и элегантно закидывает ногу на ногу. — Обувь тебе не понадобится.

— Почему? — удивился я. Не понял — мне что, ходить босиком по каменному полу? А он, между прочим, холодный. Простыну — и что тогда? Не думаю, что меня будут лечить.

— А рабам обувь не положена, — безмятежно отозвалась эта… леди, эффектно наколдовывая хрустальный бокал и кувшинчик, парящие в воздухе. Кувшин наклонился и, наполнив бокал ярко-фиолетовым тягучим напитком, похожим на комкастый кисель, бесследно исчез. Женщина аккуратно взяла бокал и пригубила пойло. Меня передернуло. Мерзость…

— Да нет, не мерзость, а элитное вино столетней выдержки. Кстати, можешь звать меня хозяйкой, — усмехнулась эта… эта… в общем, эта. Подобрать приличное слово для определения дамочки я никак не мог.

— У меня нет хозяев. Я свободный человек!

Честное слово, не сдержался! Мне и так сегодня стрессов хватило. Сначала странный, уже почти стершийся из моих воспоминаний сон, затем перемещение в другой мир, рабский ошейник и, в завершение комплекта, маг-садист с непроизносимым именем и сумасшедшая тетка, требующая называть ее хозяйкой. Многовато впечатлений за один день, не кажется? К тому же я их не заказывал — мне вполне спокойно жилось дома.

Ух, попадись мне тот ухарь, благодаря которому я здесь оказался! Убить не убью, но покалечу основательно!

Так, Мстислав, спокойно, побереги свои нервы — они тебе еще пригодятся.

Глаза женщины заледенели, рука так сжала бокал, что тот взорвался, засыпав осколками и залив своим содержимым ковер. Ой… Кажется, я нарвался!

Что-то прошипев, она махнула в мою сторону рукой, и меня словно окунуло в море боли.

Боль была в голове, она переливалась и полыхала всеми оттенками красного, как дорогое вино. Нет, не вино — ликер, поскольку боль была такой же тягучей и приторно-сладкой на вкус.

Боль была в теле, и казалось, что каждую мышцу сначала растянули до невообразимых пределов, а затем свернули в жгут и намотали поверх осколков, в которые превратились кости.

Но сильнее всего болело сердце. Казалось, какой-то ненормальный палач вскрыл мне грудную клетку и стал медленно, смакуя каждое движение, разрезать судорожно трепыхающийся орган на кусочки…

Сколько это продолжалось, секунду или вечность, — не знаю. Просто в один момент боль ушла, оставив после себя жуткую слабость и ломоту во всем теле, вкус крови во рту и нещадно саднящее горло. Я что, кричал?

С трудом собрав себя в кучу и переведя взгляд на женщину, я успел заметить сумасшедший оскал и безумный блеск глаз. Но в следующий момент жутковатую гримасу заменила маска безмятежности и легкого любопытства. Бр-р-р…

— Ну что ж, первый опыт прошел успешно, — чуть насмешливо сказала она и откинулась на спинку стула.

Экспериментаторш-ш-ша, чтоб ее…

«Опыт?» — хотел поинтересоваться я, но из истерзанного горла не вылетело ни звука. Впрочем, этой х-х-х… хозяйке недоделанной хватило и мысли.

— Ну да, опыт. А разве Линсахеете тебе не сказал? — Удивленное лицо и чуть приподнятая бровь. — Мне нужен был демон для опытов в магии Крови, и мой слуга вызвал первого попавшегося. Им оказался ты. Да ты бы уже определился, как будешь меня называть…

Но я не обратил внимания на последние слова, пытаясь понять, не сошла ли эта женщина с ума. Судя по всему — уже давно…

О чем это она? Какой демон? Я чистокровный человек!

— А мне без разницы, — безмятежно заявила эта… хозяйка. Хоть бы представилась, что ли! — То, что ты не демон, а человек, только играет мне на руку. В этом мире ты одинок, а значит, за тебя никто не заступится.

Эй! Я же не беспомощный котенок! И драться я умею! По крайней мере, отпор разным там… дать смогу. Мог, по крайней мере, до этого момента.

— Ну и отлично! — Эй, что означает эта предвкушающая улыбка? — Значит, будешь жить в казармах, и в свободное от опытов время тебя будут тренировать. Заодно и выясним, как будут влиять опыты на твое физическое состояние. Если и убьешь парочку солдат — не жалко.

Ага, щас! Я не собираюсь никого убивать!

— Малыш, — меня передернуло от такого обращения, и по телу от неосторожного движения прошла волна боли, заставив меня зашипеть. — На тебе мой личный ошейник подчинения. Если я захочу, то ты самолично перебьешь всех обитателей моего замка и принесешь мне голову Линсахеете на серебряном блюде. Правда, это будет делать твое бессознательное тело, поскольку разум будет разрушен.

Я похолодел. Вот это влип! Ничего, всегда можно попытаться снять эту удавку или, если не будет другого выхода, покончить с собой.

— Можешь об этом не думать. — Интересно, а существует защита от телепатов? Искренне надеюсь, что да. — Ошейник можно снять только после моей смерти, а я умирать не собираюсь. И к тому же эта «удавка» не даст тебе самовольно умереть — ты слишком ценный материал.

Я почти наяву услышал, как забивается последний гвоздь в крышку моего гроба. Легкий смешок дамочки, в котором промелькнули торжествующие нотки, прозвучал вместо похоронного марша. Все. Дальше падать уже некуда.

Интересно, она начнет остальные опыты ставить сейчас или немного подождет, позволив мне прийти в себя?

Женщина громко хлопнула в ладоши, и в комнату вошли два угрюмых мужика, здоровенных и, судя по их лицам, явно не обремененных интеллектом. Новоявленная хозяйка (ха, неужели у нее настолько глупое имя, что она стесняется его называть?) указала на меня таким жестом, каким император указывает на заинтересовавшего его крестьянина:

— В казарму его. К мясу.

Значит, не сейчас. Или?..

«К какому еще мясу?» — хотел уже поинтересоваться я, когда амбалы, подойдя ближе, резко вздернули мое тело в воздух, держа за руки и за ноги. Я взвыл и от накатившей боли второй раз за день потерял сознание.

Друг — это не тот, кто приходит, когда ему плохо, а тот, который не уходит, когда плохо тебе.

N.N.

— Элли, расскажи! — весело поблескивая глазенками, заявил один из мальчишек, подпрыгивая от нетерпения на узкой койке.