Центр мироздания - Салли Альтшулер

Аллану захотелось плюнуть на вежливость и сказать что-нибудь нехорошее, как вдруг он заметил, что часы начали менять свой вид. Четыре нуля на светящемся электронном циферблате все еще дрожали после взрыва, но вдруг они внезапно упали набок, как четыре яйца, потерявшие равновесие, а потом начали медленно соединяться и, наконец, превратились в два нуля, лежащих рядом и образующих одну горизонтальную восьмерку. Аллан хорошо знал, что горизонтальная восьмерка в математике что-то значит. Но что?..

— Бесконечность, — вспомнив, пробормотал он.

Хан Зен отодвинул руки от ушей:

— Ты что-то сказал, да?

— Это математический знак. Обозначает бесконечность.

Хан Зен с любопытством посмотрел на горизонтальную восьмерку.

— Вот как? — ухмыльнулся он. — Много ты знаешь, Аллан. Да!

Но восьмерка продолжала меняться. Из плоского знака в пустоте она превращалась в объемную, начала приобретать глубину и напоминала теперь два слабо светящихся куриных яйца, обращенных друг к другу тупыми концами. Затем эти нелепые яйца поднялись, одно над другим, и стали прозрачными, как стекло. Мальчик видел, как они превращались в песочные часы.

И прежде чем Аллан успел что-то подумать или сказать, как оказался внутри нижней части этих самых часов, а с ним заодно и господин Хан Зен. Невозможно было понять, как это так получилось. Но если раньше Аллан сомневался, то теперь он был абсолютно уверен, что попал в Сеть, мало того, в какое-то идиотское место внутри нее. Такого рода вещи могли происходить только в Сети и нигде больше. Это значит, что его занесло в новую игру. Возможно, с его шлемом связана какая-то безумная рекламная акция. Но как бы то ни было, Аллан сейчас стоял на дне песочных часов вместе с мелким самураем, который называл себя господином Хан Зеном. «Ты попал не в ту степь», — сказала бы Беатриса.

— Осторожно, да! — проговорил Хан Зен и оттолкнул Аллана на шаг в сторону, чтобы на спину из дырки сверху не сыпались песчинки. — Время бежит, — прокудахтал Хан Зен и стал как маятник, глядя на падающий песок, качать головой из стороны в сторону. Это Аллану не понравилось. Маленький японец напомнил ему что-то цирковое. Да уж! Каково быть замурованным в песочных часах, пусть даже внутри Сети?!

Мальчик потрогал стекло, ощутил пальцами его изгибы и стал размышлять, как отсюда выбраться. У него с собой не было ничего такого, что помогло бы разбить часы. Кулаком не получится, ногой тоже.

— Как нам выбраться наружу?

Господин Хан Зен приветливо улыбнулся и перестал качать головой.

— Мы снаружи, — сказал он.

Аллан вздохнул, а Хан Зен продолжал наблюдать за падающим песком.

Горка на дне часов стала приобретать очертания, снаружи появился пейзаж — море и берег. Крупные глинистые склоны спускались к широкому песчаному пляжу. Море казалось абсолютно неподвижным. По воде медленно плыл лебедь, вырисовывая на поверхности зеркально спокойного моря букву «V».

Быть замурованным не нравилось Аллану, он совершенно не мог влиять на происходящее. И от этого ему стало еще хуже. Ничто не напоминало того, что происходило в его компьютере, и это все больше тревожило мальчика. Все здесь было очень непонятным и странным. Волна того страха, который он испытал раньше, нахлынула на него, но он успокоил себя тем, что в действительности сидит, конечно же, у себя в комнате со шлемом на голове. Дома папа. Хотя он обычно не заходит в комнату Аллана, за исключением редких случаев, когда ему вдруг приходит в голову устроить во всем доме проветривание. Скоро должна прийти с работы мама.

Она всегда ругала Аллана за то, что он слишком долго сидит у компьютера, а вид сына со странной купальной шапочкой на голове уж точно выведет ее из себя. Вот тогда она выдернет разъем из розетки и сдернет с него шлем.

Но это может произойти только в том случае, если он сейчас сидит у себя дома. Ну конечно, так оно и есть, все это только особого рода сон, когда ты сам знаешь, что спишь, только не можешь проснуться!

— Как нам выбраться наружу? — повторил свой вопрос Аллан.

Хан Зен стоял, качая головой, и продолжал рассматривать горку песка, которая становилась все выше и шире. Прошло некоторое время, прежде чем до Аллана дошло, что песочные часы тоже увеличиваются в размерах. Они росли одновременно с увеличением песчаной горки. А может быть, и он, и Хан Зен становились меньше. Так или иначе, сужающийся прозрачный потолок все больше удалялся от них. Какое-то время спустя Аллан перестал различать маленькую дырку на самом верху, откуда падал песок. Тот продолжал струиться ровным потоком, а часы все увеличивались. Они стали такими большими, что уже не было видно закруглений в корпусе, теперь громадное плоское стекло отделяло Аллана и Хан Зена от берега и плывущего лебедя.

Хан Зен вдруг захлопал.

— Мы снаружи, да! — с удовольствием повторил он.

— Что?

Тот улыбнулся еще шире.

Стекло стало медленно закругляться в обратную сторону. Вместо того чтобы окружать Аллана, оно начало отдаляться и окружать то, что раньше было за стеклом. Море и берег находились по-прежнему по другую его сторону. Аллан положил руки на гладкую поверхность. Держа обе ладони на стекле, он пошел вдоль, не переставая разглядывать море, берег и лебедя. Самурай остался на месте. Мальчик двигался вдоль прозрачной стены. Вскоре он вышел к Хан Зену с противоположной стороны. Оба теперь стояли снаружи песочных часов, а берег и море оказались внутри.

Аллан с изумлением посмотрел на японца.

— Каким образом… — начал было он, но осекся на полуслове.

— Так было всегда, да, — значительно произнес Хан Зен.

— Что было?

— Снаружи, да!

Аллан ничего не мог понять, но теперь это было совершенно не важно. Он хотел уйти отсюда. Совсем уйти, отправиться к себе домой!

— И внутри, — спокойно продолжил Хан Зен. — Снаружи или же внутри. Весь вопрос только в том, как на это смотреть, да.

— Вы должны меня извинить, господин Хан Зен, но, как бы я на это ни смотрел, это чушь, — сказал Аллан. — Что-то может быть или снаружи, или внутри. Вон тот лебедь был раньше снаружи песочных часов. А теперь он внутри! Я хочу выбраться отсюда. Я хочу домой. Моя мама очень рассердится.

— Гусь, да, — сказал Хан Зен.

— Гусь? Что вы хотите этим сказать?

— Это не лебедь, да. Это гусь.

— Почему?

— Он лучше всего подходит тебе, да.

Аллан безнадежно вздохнул:

— Да, но ведь это все… вздор и ерунда.

За время этого разговора песочные часы сжались до таких размеров, что Хан Зен смог взять их в свою маленькую руку. Он протянул их Аллану, который сел на корточки перед самураем. Мальчику тут же бросился в глаза перстень на его пальце. Перстень с плоским и прозрачным камнем. Как стекло.