Цепи Эймерика - Валерио Эванджелисти

деревни. Над башнями развевался флаг Шалланов – значит, Эбайл сейчас дома. Но час был поздний, и Эймерик отложил посещение до утра.

Мост охраняли четверо вооруженных часовых в мундирах и коротких плащах, которые украшал серебряный герб с красной и черной полосами. Все как на подбор крепкого сложения, с суровыми грубоватыми лицами и светлыми бородами. Увидев инквизитора, они прервали игру в кости. Но так как Эймерик выглядел как обычный путник и не вез с собой никакой поклажи, солдаты молча смерили его взглядом и вернулись к своим делам.

Инквизитор остановился в трактире, на вывеске которого красовалось изображение трех коронованных голов; тот стоял недалеко от дороги, ведущей к церкви и замку. Немного позже, ужиная в большом зале на первом этаже куском сильно перченного вареного мяса, поданного молчаливым и рассеянным трактирщиком, Эймерик принялся внимательно разглядывать посетителей.

В основном это были солдаты, заглянувшие сюда перекусить и пропустить стаканчик. Многие играли в кости; каждый бросок сопровождался радостными или досадливыми возгласами. Эймерика очень порадовало, что, несмотря на захвативший игроков азарт, в их криках не было богохульства, а в самом трактире – проституток, как это обычно принято в заведениях подобного рода.

В дальнем углу, у камина, дым из которого выходил через отверстие в потолке, один за столом сидел молодой парень в тунике с узкими рукавами; на худом лице виднелись отметины от оспы. Поймав его мимолетный взгляд, инквизитор узнал посланного на разведку доминиканца из полумонашеского ордена. Больше они старались друг на друга не смотреть.

За столом у самого входа в кухню расположились трое мужчин в коротких плащах с изящной отделкой. Концы богато расшитых тюрбанов свисали на плечо. Они говорили вполголоса, видимо, обсуждая дела, и начинали о чем-то спорить. Сразу за ними в плаще с капюшоном, накинутом на голову, расположился пожилой грузный мужчина и ел суп, не поднимая глаз от плошки.

Стол справа от Эймерика, возле входа, пустовал. А за соседним сидели четверо солдат – трое молодых и один пожилой – со знаками принадлежности к страже Шаллана. Несмотря на шум играющих в кости, Эймерик слышал, о чем они говорят.

Солдаты заказали вино, хлеб и похлебку из чечевицы. После того как принесли еду, по знаку старшего, они стали молиться, вызвав крайнее удивление инквизитора. Тот наблюдал за солдатами с большим интересом.

«… santificetur nomen tuum, adveniat regnum tuum…» [8]

Приятно пораженный, Эймерик мысленно стал читать молитву вместе с ними. «Fiat voluntas tua, sicut in coelo et in terra. Panem nostrum quotidianum…» [9]

И вдруг вздрогнул, заметив, что они произносят другие слова.

«Panem nostrum supersubstantialem da nobis hodie» [10],– говорили солдаты. Потом завершили молитву традиционными словами и как ни в чем не бывало с удовольствием принялись за еду.

«Panem nostrum supersubstantialem», – повторил про себя Эймерик. Нет, он не мог ослышаться.

Инквизитор долго смотрел на солдат задумчивым взглядом. Потом не спеша поднялся, поблагодарил трактирщика и отправился в свою комнату. Повечерие уже давно отслужили.

1945 – Второе кольцо

– Как вам только в голову взбрело явиться сюда в день рождения фюрера?

Высокомерный тон профессора Гебхардта глубоко задел Якоба Графа. Рискуя жизнью, он добирался сюда по улицам полуразрушенного Берлина вовсе не для того, чтобы с ним разговаривали подобным образом. К тому же толстяк Гебхардт, с которым Графу порой приходилось работать вместе, стоял ниже его в академической иерархии.

Однако задетый за живое ученый был не из тех, кто привык давать выход своему гневу.

– Фюрер сам вызвал меня, – извиняющимся тоном ответил он. – Не знаю точно зачем, но, думаю, это как-то связано с моими исследованиями.

– Понятно, – Гебхардт сразу же стал любезнее. – Тогда другое дело, и вам повезло, что здесь оказался я. Но у меня нет возможности сопровождать вас, – академик выпятил грудь. – Я только что назначен командующим германским Красным Крестом на всей немецкой территории.

«Не завидую», – подумал Граф, но вслух сказал только:

– Поздравляю от всей души.

– Благодарю. По коридорам бункера вас поведет офицер СС. Вы сами убедитесь, что фюрер как всегда на своем посту, бодр и полон сил.

Гебхардт передал гостя унтер-офицеру в безупречной форме черного цвета и ушел. Шагая по сумрачным холодным коридорам, бронированные стены которых не могли заглушить грохота близких взрывов, Граф вдруг задумался, доведется ли ему когда-нибудь увидеть своего тщеславного коллегу живым.

Он предполагал, что в Форбункер допускаются немногие, однако во всех помещениях, мимо которых они проходили, было полно народу. Граф узнал генералов Кейтеля и Кребса, которые о чем-то оживленно – даже ожесточенно – спорили. Рядом с ними в коричневой форме стоял какой-то толстяк – скорее всего, Мартин Борман, но может быть и нет.

В ту часть, где находились апартаменты фюрера, вела короткая лестница. Унтер-офицер попросил Графа немного подождать, спустился по ступенькам и скрылся за раздвижной стальной перегородкой. Вскоре он вернулся и жестом пригласил ученого следовать за ним.

Они миновали несколько коридоров, освещенных еще хуже, чем наверху, с многочисленными металлическими дверями и прибитыми к стенам скамейками. Вдруг послышалась веселая музыка. Рядом, за стеной, высокий женский голосок пел по-английски.

Унтер-офицер о чем-то пошептался с охранниками. Один из них отодвинул стальную перегородку, и Граф увидел стол, нарядно украшенный и уставленный флагами. За ним – Геббельса, который наклонился, чтобы посмотреть, кто пришел, а потом повернулся и сказал несколько слов человеку, сидевшему слева, во главе стола. Вскоре из комнаты вышел фюрер. Дверь закрылась, музыка стихла.

Поднимая руку в знак приветствия, Граф только успел заметить, что Гитлер очень бледен и каждый шаг дается ему с трудом; на большее не хватило времени. Фюрер держал под мышкой толстую книгу в красном переплете и фиолетовую коробку.

– Кто вы? Ваше имя мне ни о чем не говорит.

Это было сказано таким тоном, который мог привести в ужас человека и похрабрее, чем Граф.

– Меня зовут профессор Якоб Граф, мой фюрер, – робким, слегка дрожащим голосом пролепетал тот. – Заместитель директора проекта Рейха в области генетики. Я пришел по вашему распоряжению, – а потом добавил: – И чтобы поздравить вас с днем рождения.

Эти слова оказались сказаны очень кстати. Лицо Гитлера немного смягчилось. Он дружелюбно, почти доверительно посмотрел на Графа и предложил присесть на скамейку у стены.

– Я не приглашаю вас в свой кабинет, профессор, потому что сейчас он завален подарками. Не хотите конфет?

Гитлер показал фиолетовую коробку.

– Благодарю, нет, мой фюрер.

Гитлер посмотрел на конфеты, словно не зная, что с ними делать, и положил рядом.