Убийство на пляже - Эрин Келли

Голос Марка срывается на громкие рыдания, за которыми уже не разобрать слов. Они стоят так тридцать минут.

Элли ничего не говорит. Воротничок ее рубашки промок от слез.

Глядя на латексные перчатки у себя на руках и пластиковые бахилы на обуви, ДИ[3] Харди помимо воли мысленно переносится в спальню другого ребенка, на место другого преступления. Он хочет — нет, ему необходимо! — лично обыскать эту комнату до приезда следственной бригады.

Он толкает дверь комнаты Дэнни, и под его пальцами в перчатках отклеиваются какие-то налепленные на нее детские стикеры. На будильнике мигают цифры, показывая неправильное время. Окно распахнуто, из замка по-прежнему торчит ключ. Харди видно, как на площадке за окном ребятня на футбольном поле гоняет мяч. Дети выбегают из садов, окружающих спортивную площадку, и забегают обратно. Сколько еще будет так продолжаться, пока все не узнают о случившемся?

На комоде лежит школьный галстук, изогнувшийся буквой «S». Рядом с телескопом и портативной видеокамерой «флип» — потертый ноутбук и игровая приставка. На полках и подоконнике теснятся спортивные трофеи, а фотографии Дэнни в бассейне и на футбольном поле наполняют жизнью бездыханное тело, найденное на берегу. Повсюду следы не окончившегося детства: рядом со стопкой журналов лежит старенький замусоленный альбом для стикеров «Покемон», а на подушке терпеливо дожидается хозяина симпатичный игрушечный шимпанзе, которого так и хочется прижать к себе.

На одном из косяков двери видны отметки роста Дэнни за много лет; соответствующие надписи сделаны чернилами на обоях, начиная от четырехлетнего возраста и заканчивая последней, несколько месяцев назад. Первые несколько дат записаны взрослым почерком, но большинство из них Дэнни делал уже сам, и заметно, как круглые детские каракули постепенно эволюционировали по мере того, как рука его становилась тверже. Отметки заканчиваются примерно на высоте локтя Харди. Тяжкая печаль пробивает его профессиональную броню, и он садится на кровать, опустив голову на руки. У некоторых людей слезы прячутся за глазными яблоками, но когда плакать хочется Харди, ему приходится сдерживать их задней частью своего горла. Иногда ему кажется, что там находится единственная мышца его тела, где еще осталась сила.

Когда он снова поднимает глаза, на площадке лестницы стоит Бэт и смотрит прямо на него. Он видел это выражение лица раньше, у другой матери, и поэтому вынужден отвернуться. И вовсе не бесконечной скорби в глазах он не может вынести, а той веры, безоговорочной веры, которую она уже вложила в него.

Чуть позднее на пристани Харди ждет встречи со своим боссом. Разговора со старшим офицером полиции Дженкинсон ему не избежать, и он заранее может предугадать, что будет говорить она и что будет на это отвечать он. Слева от него находится пляж, на котором нашли Дэнни, поэтому он старается смотреть прямо перед собой. Здесь снуют маленькие моторные лодки, уклоняясь и уступая дорогу большим катерам, уверенно рассекающим неподвижные воды гавани. Напротив места, где он стоит, видны волнорезы, сложенные из больших обломков черных камней с неровными краями.

Когда Дженкинсон наконец подходит, в руках у нее — это ж надо! — две порции мороженого с торчащими палочками хрустящего печенья. Одна из них явно предназначена ему.

— Учитывая характер этого дела, вероятно, имело бы смысл передать его кому-нибудь другому из числа ведущих офицеров, — говорит старший офицер полиции, протягивая ему рожок.

Он старается скрыть от начальницы свое неудовольствие.

— Нет.

Харди готовил этот односложный ответ с момента, когда впервые увидел труп.

— Дело не в сомнениях относительно вашей квалификации, — говорит она, поднимая дорогие солнцезащитные очки на лоб. — Мы просто не хотим, чтобы как-то всплыл Сэндбрук.

— Я был полностью оправдан.

Он бы уже разбогател, если бы получал пять фунтов каждый раз, когда приходилось произносить эту фразу.

Дженкинсон облизывает свое мороженое.

— Алек, вы приехали сюда, чтобы отлежаться.

Она сама не понимает, насколько ошибается.

— Я приехал сюда выполнять то, чего требует служба.

— Но с точки зрения общественного восприятия вы можете быть очень уязвимы. Я даю вам возможность отступить. Никто вас за это не осудит. Это произошло неподалеку от вашего участка.

— Я уже познакомился с вашей командой. Там нет ни одного человека, столь же квалифицированного, как я.

Она не возражает. Ей нечем крыть.

— Сэндбрук не делает меня уязвимым. Он делает меня самой подходящей кандидатурой для этого задания. Хотите меня остановить — можете попробовать. — Он выдерживает ее взгляд, стараясь заставить раскрыть свои намерения. Не тут-то было. — Спасибо за мороженое.

Харди возвращается в участок. Завернув за угол, где Дженкинсон уже не может его видеть, он бросает рожок в гавань. Мороженое с всплеском падает в воду, а потом полностью тает.

Элли наблюдает, как их команда собирается на совещание, рассаживается с блокнотами на коленях. Она никогда не сталкивалась с такой атмосферой в их участке, и не только потому, что убит ребенок из их города. В комнате чувствуется напряжение, связанное с прошлым Харди. Несмотря на это, есть что-то захватывающее, почти вдохновляющее в том, как он широким шагом расхаживает перед ними, рассуждая вслух:

— Был ли Дэнни Латимер похищен? Имел ли кто-то доступ в этот дом, и если да, то каким образом? — По мере развития главной темы акцент его становится все более заметным. — Если это не взлом, то у кого были ключи? Нам необходимо собрать записи со всех камер видеонаблюдения в радиусе мили. Миллер, а члены семьи? Где были они?

Элли и в лучшие времена не любила неожиданно выступать перед командой, не говоря уже о том, чтобы оказаться в центре всеобщего внимания без предупреждения.

— Мать и дочь смотрели телевизор.

Она слышит, как дрожит голос, и от этого внутренне сжимается. ДК[4] Фрэнк Уильямс и Ниш Пейтел, оба толковые парни, — они сняли форму патрульных всего несколько месяцев назад, и это их первое большое дело, — тщательно все записывают, тем самым только усиливая напряжение: Элли чувствует, что каждое слово, слетевшее с ее губ, должно быть очень точным, полезным и мотивирующим.

— Они говорят, что не выходили из дома до начала занятий в школе на следующее утро. Отец был на срочном вызове, он сантехник, вернулся около трех. Никому из родителей и в голову не пришло заглянуть к Дэнни, чтобы проверить, где он. Их бабушка живет рядом, она всю ночь была дома.

Харди внимательно смотрит на свою команду.

— Пока мы не будем готовы, вся информация остается конфиденциальной, никаких сплетен. Это понятно? Хорошо, тогда вперед, продолжаем. — Он делает странное движение руками, как будто подгоняет цыплят. — Вы, Миллер, едете со мной.