Настоящая принцесса и Летучий Корабль - Александра Егорушкина

— И что мы имеем? — задумчиво протянул Филин. — Жила себе радингленская династия спокойно, значит, до этого поколения. А поскольку по отцовской линии с нашими королями всё ясно… Что скажешь, Конрад?

Королевский дракон съёжился чуть ли не вдвое. А потом распрямился обратно.

— Супруга Инго Третьего, Уна Молчаливая — подкидыш, — раздельно сказал он, стараясь не смотреть на волшебника даже боковым зрением. — Корзинку помните? Я вам это твержу уже тридцать пять лет с перерывами. В четыреста семнадцатый раз повторяю, между прочим. А больше я вам ничего не скажу. Не могу, не хочу и не буду.

Тормоза «чайки» сердито взвизгнули.

Машина остановилась под сводчатой аркой старинного дома.

По лестнице дракон и волшебник поднялись в молчании.

— Да, вот ещё — он засвечивает фотоплёнки, — бесцветным голосом сообщил Филин, входя в кухню.

— Гхм? — уточнил Конрад, расставляя на столе чашки.

— Он хотел читательский билет в Публичку, — начал рассказывать Филин. — Ты же понимаешь — без печатного слова ему двух часов не прожить, а в Радинглене он уже всё прочел. Сходил сфотографироваться. Дважды. В разные места. Ничего не вышло. Тогда я купил чёрно-белую плёнку и отщёлкал её сам. Всю. Тридцать шесть кадров. Вышли три последних.

— Эгхм, — сказал на это Конрад. — Это какой же у него потенциал-то, а?! Но, с другой стороны, Константин как раз третьего дня обронил, что Её Высочество тоже на фотографиях выходит через два раза на третий. Фотографы в школе очень жалуются.

— Да? Я не знал… И что это нам даёт, по сути дела?

Конрад неопределенно повёл плечом.

— Наталью жалко, — тихо сказал Филин.

Повисла пауза. В раскрытое окно лезли шуршащие пахучие ветки тополей. На плите медленно закипал кофе.

— Я не спросил вас, Филин, как он хочет провериться, — осторожно начал Конрад.

— Белая Книга.

— А.

— То-то и оно. Смотри сам, что ему снится, — и Филин протянул Конраду бумажный самолётик.

Конрад развернул листок.

— Ах даже до такой степени, — пробормотал он, изучая неровные строчки. — Ох уж мне эти сны… Может быть, лучше действительно отправиться, — сказал он наконец. — На корабле, я полагаю? Море, солнце, новые впечатления… — Филин кашлянул. — Это всяко лучше, чем сидеть здесь на бочке пороха, маяться сомнениями и рисковать получить через несколько лет чёрного мага с его-то способностями…

— Оп-па, — Филин со стуком поставил чашку на блюдце. — Ничего себе. Теперь точно придется плыть. Составишь нам компанию?

— Нет, пожалуй, — ответил Конрад, подумав. — Наденька… Она же на днях узнает, мальчик или девочка. Да и вообще…

Филин остолбенел.

— А если вам нужен дракон, — тут ведь про драконье пламя написано, — Конрад небрежно взмахнул загадочным листком, — так возьмите Константина, ему это только на пользу. Он сейчас с этих… хм… плясок вокруг майского шеста вернется, вот и договоритесь. Наденьке я всё объясню.

— Ты серьёзно? — спросил Филин. — Ты с нами не поедешь? И отпускаешь с нами Константина?

— Ну да, — последовал несколько удивлённый ответ. — Надеюсь, вы не обидитесь? А Константину новые впечатления только на пользу. Знаете, за него-то я спокоен — ваша затея опасна только для смертных, у нас, драконов, совсем другие проблемы…

— Беда с вами, негуманоидами, — сказал Филин.

— Ещё кофе? — спросил Конрад.

— Да, — сказал Филин. — А табачком не угостишь?

— Вы же недавно бросали, — Конрад задрал брови. — Лет двадцать назад.

— Бросишь тут с вами, как же, — буркнул Филин.

…Когда Костя вошел в кухню, под абажуром плавали синеватые слои табачного дыма.

— Здравствуй, Константин, — Филин даже улыбнулся, хотя более внимательный наблюдатель, чем два дракона, сразу заметил бы, каких усилий ему это стоило.

— Добрый вечер, — очень вежливо ответил Костя и сделал попытку поклониться. Папа Конрад тут же вытащил из холодильника сковородку и поставил её на огонь.

— Как ваш… э-э… бал? — спросил он с неподдельным интересом.

— Тихий ужас, — с сожалением сообщил Костя, и, облизнувшись, посмотрел в сторону сковородки. — Девчонки! Деваться от них некуда!!!

Филин еле заметно кивнул старшему дракону.

— О! А мы как раз придумали, куда тебе деваться, — сказал Конрад.

— А что, есть какие-то идеи? — оживился Костя. — Куда едем? На чём?

— На корабле.

— А как же я там помещусь? — озадачился Костя.

— Очень просто.

— Это что же, без превращений?

— Знаешь что, Константин, давай обсудим эту проблему ближе к делу. Думаю, что превращаться-то тебе как раз доведётся, и не единожды. Потому что дракон может нам очень и очень пригодиться в дороге.

— А куда плывём-то?

Филин задумался.

— Как бы тебе объяснить… В один соседний мир.

— Блин! — в восторге завопил Костя и уронил вилку на пол. После чего полез за ней под стол и оттуда добавил: — Крутота!

— Константин! — сурово осадил его Конрад. — В нашей семье так не выражаются, сколько можно повторять!

— А кто ещё плывет? Ты с нами, пап?

— Нет, зачем уж… — Конрад раскурил погасшую трубку. — Староват я для таких путешествий. Дома посижу.

— А что, Константин, ты, никак раздумал? — прищурился Филин. — Вообще говоря, как королевский дракон, ты обязан сопровождать его величество.

— Если я королевский дракон, тогда чего я тут торчу? — парировал Костя. — Мне полагается быть в Радинглене!

— Школа! — предостерегающе сказал папа Конрад.

— Так ведь каникулы… — возразил Костя.

— Ну так вот и приступай к выполнению своих обязанностей! — подвел итог Филин. — Кстати, мне бы надо обсудить с Его Величеством, кто же из вас теперь королевский дракон. А то непорядок, ёлки-палки, — одних драконов целых две штуки, и оба не в Радинглене… — пробормотал он.

Старший и младший драконы молчали — обиделись на подсчёт по головам. Наконец Костя не выдержал:

— Тогда сколько нас получается? Вы, Инго, я… Ещё кто? Лизка с Лёвкой, да?

— Нет, — веско сказал Филин. — В этом-то вся и штука. Слушай меня внимательно, Константин. Экипаж будет такой: ты, Инго, я и капитан корабля. Больше никого. Точка.

— Значит, Лизку с Лёвкой не берём? — уточнил Костя. — А-га. — На лице его появилось самодовольное выражение. — Ну да, какая от них польза, они же не драконы…

Конрад-старший выразительно выпустил дым из ноздрей, и Костя умолк на полуслове.