Гаргулья из главного управления - Кейт Прайор

Я ненавижу, что это вроде как работает со мной. Даже когда я стажировалась в Пике, я бы не позволила подобным вещам вывести меня из себя.

Мне приносят бокал, и я делаю глоток. Я на мгновение прикусываю губу. Нет, это идиотский жест. Я должна решить, что мне это не нравится.

— Кажется, что ты хочешь делиться собой с людьми. Может быть, не с каждым человеком, которого встречаешь, но ты просто переполнена вещами, о которых ты хочешь рассказать.

Я стараюсь, чтобы мои глаза не вывалились из орбит. Не могу сказать, это сарказм, или он действительно так думает.

— Подумав получше, я могла бы просто лечь пораньше. Я еще не оправилась от этого ночного рейса, — говорю я и притворно зеваю. Меня не волнует, поверит ли он, что я хочу спать. — Ты останешься до конца?

Он устраивается на стуле за барной стойкой рядом со мной, в углу у стены. Он поворачивает сиденье ровно настолько, чтобы быть ко мне лицом, и позволяет своим крыльям немного расправиться.

— Не собираешься выдержать это? Люди могут не поверить, что ты командный игрок.

Молодец, он наткнулся на две другие мои наименее любимые вещи. Продолжать сражаться, когда я чувствую себя дерьмово, и тема командного игрока.

— Почему быть командным игроком означает игнорировать свой дискомфорт? Не похоже, что это хорошая команда.

— Это игра, — он пожимает плечами, как будто это так просто, а не мучительные попытки завязать какой-либо разговор с коллегами. — Карабкаться по корпоративной лестнице в одиночку намного сложнее.

Конечно, он считает это жизненно важным для продвижения по служебной лестнице. Что любой, кого назначают на должность высшего руководства, находится там, потому что он отдает приоритет нетворкингу и приятельству.

Теперь, когда я думаю об этом, немного странно, что такой парень, как он, работает в такой маленькой компании, как эта. Горгульи известны своими карьерными амбициями— они из тех, кто находится на вершине пищевой цепочки. Есть поговорка, что если вам нужно найти горгулью, просто поднимитесь на верхний этаж самого высокого небоскреба в округе.

Я не могу представить, что участвую в этом. Только не среди людей, которые не заметят, останусь я здесь до последнего раунда или нет.

— Ну да. Игра настроена против нас, скучных людей.

— Никто не планировал эту игру справедливой.

Мой смешок, наверное, слышен половине бара.

— Но кто-то должен.

Он скрещивает руки на груди и оглядывает меня с ног до головы. На мгновение мне кажется, что он собирается со мной поспорить. Я чувствую, как от напряжения у меня покалывает кожу.

Обычно в моем списке правил поведения на мероприятиях нет пункта «Не ссориться с коллегами», но, возможно, мне придется добавить его. По крайней мере, после этого.

Я беру напиток, который был готов стоять на стойке вечно, и опрокидываю в себя больше, чем следовало. Жидкая храбрость.

— Прежде всего, — подчеркиваю я, ударяя бокалом о стойку бара, — это часть неустойчивой и дорогостоящей бизнес-культуры. Выгорание реально, и отсутствие заботы о потребностях людей приводит к увеличению текучести кадров. Обеспечение большей справедливости с помощью гибкого графика и учета потребностей поможет вам сохранить лучших сотрудников.

Он удерживает мой взгляд на протяжении каждого слова, которое я ему бросаю. Это в комнате становится жарко или только мне в моей одежде?

— Во-вторых, нанимать и обучать новых людей в соответствии со стандартами дороже, чем удерживать своих лучших сотрудников.

Я бы не сказала, что это на самом деле два разных пункта, а не одна мысль, которую я разделила на две, чтобы звучало так, будто у меня есть целый список, но не похоже, что у меня было время подготовиться. Мне кажется, я таю под его пристальным взглядом.

Думаю, у меня получилось. Я его одурачила. Он смотрит на меня с каким-то восхищением, которого я не ожидала. Комната кажется меньше и не такой переполненной, как будто меня затягивает в нее.

Потому что я выигрываю.

— В — третьих… — я прерываюсь, чтобы покатать во рту тающий кубик льда, выигрывая время и пытаясь придумать третью вескую причину.

— На самом деле тебе не нужно меня убеждать, я просто немного спроецировал, — шепчет он, откидываясь на спинку стула и проводя рукой по волосам, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке.

Эти небольшие движения превращают его из просто костюма в Пике в кого-то более нормального, и меня озаряет, что на самом деле нельзя найти тут и там коммуны горгулий, как с другими видами; кажется, в каждом городе есть рынок гоблинов, квартал нежити и орочий продуктовый магазин; большинство культур процветают благодаря своему сообществу. После работы в Пик Дистрикта я никогда не встречала горгулью, которая не была бы яростно территориальной и к тому же суперпреуспевающей.

Все это в сочетании с его маленьким признанием вызывает короткое замыкание в моем мозгу. Я почти не верю, что он только что признался в этом.

— Что?

Он пожимает плечами, пряча легкий намек на застенчивость за своим стаканом, когда делает глоток.

— Я убеждал себя поговорить со всеми в комнате хотя бы по одному разу, а затем уйти, пока никто не видит.

Я настолько ошеломлена его комментарием, что несколько добрых мгновений едва могу моргать. Моя поза немного съеживается. Возможно, я немного переусердствовала, оценивая его. Я снова украдкой бросаю на него взгляд, и почему-то теперь бар в этом углу кажется немного менее подавляющим.

— Почему я не видела тебя раньше? — спрашиваю я и понимаю, что допиваю свой третий бокал. Я шумно помешиваю лед, пока вишенка со дна не окажется наверху горки, и я смогу вытащить ее и отправить в рот. Когда я заказывала что-то с вишней в составе?

Я улыбаюсь и чувствую, как алкоголь ударяет мне в мозг, когда мои губы смыкаются вокруг черешка вишни, а зубы отделяют его от плода.

— Я бы тебя заметила.

О, черт. Это звучит слишком кокетливо, особенно учитывая то, как я не могу отвести от него глаз. Я прочищаю горло и пытаюсь вернуть себе серьезный вид.

— Я имею в виду, я никогда раньше не встречала горгулью за пределами Пик Дистрикта.

Ногу мне в рот, кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне. Вот почему я не должна пить со своими коллегами.

Он понимающе кивает. Он, вероятно, знает, что его присутствие немного необычно.

— Пик может быть довольно беспощадным. Я проработал там сто лет или около того, прежде чем мне пришлось уйти.

Я ему верю. Враждебное поглощение — это слишком мягкое название по отношению к некоторым