Комиссар Гордон. Первое дело - Ульф Нильсон

Сейчас они будут преследовать вора. Надо красться тихо-тихо. Вот он, идёт по тропинке, с четырьмя орехами в руках. Или она.

Вор вошёл в лес и прямиком направился к сосне с дуплом.

- Что-о?

Вот он лезет на дерево. Наверно, это непросто, когда у тебя в руках орехи. Уж не белка ли это?

- Стой! Именем закона! - одновременно крикнули комиссар и Жаби.

Это была белка. Вернее, бельчонок. Он так испугался, что орехи полетели во все стороны.

- Спасите! - закричал он.

Комиссар подошёл к нему и сказал:

- Бельчонок. Ты задержан за кражу. Быстро пошли в тюрьму.

Бельчонок заплакал. Слёзы катились по мягким щёчкам и тут же превращались в льдинки. Как будто меткий бисер падал на землю.

- Ну хватит, - сказал комиссар, - пойдём со мной, мы нальём тебе чаю. Но орехи неси обратно сам.

Они дошли до пирамиды, и Жаби вернула на место украденное.

В отделении бельчонок воспрянул духом. И даже попробовал дерзить.

- Вы же не думаете, что я украл свои собственные орехи? - спросил он.

- Мы думаем только, что ты украл орехи из нашей кучи, - сказал комиссар. - Сейчас мы проведём допрос. Тебе, к сожалению, придётся сидеть на полу

Бельчонок сел на пол, недовольно поглядывая на полицейских.

- Как тебя зовут? - спросила Жаби.

- Вальдемар, - сказал бельчонок.

Комиссар записал.

- Где ты живёшь?

- Да вы же и так знаете! Вон там, чуть в сторонке.

Комиссар записал и это.

- Зачем ты украл наши орехи? - спросила Жаби.

Бельчонок вздохнул. А потом начал издалека:

- Вы не представляете, как мне не хватает моих орехов. Всего у меня пятнадцать тысяч семьсот четыре ореха. Но двести четыре из них прошлой ночью пропали. Всё равно как если бы двести четыре маленьких детёныша не вернулись домой. И я не знаю, где они. Хорошо им или плохо? Я так скучаю! Я только и думаю, что о моих пропавших орешках. У вас есть дети?

Комиссар и Жаби покачали головами.

Бельчонок продолжил свой длинный и запутанный рассказ. Комиссар не всегда понимал, говорит он о детях или об орехах. Иногда в истории и в дупле появлялись и исчезали новые животные, хотя, возможно, это тоже были орехи.

Комиссар не перебивал его. Жаби тоже. Она хотела стать настоящим полицейским.

Иногда они вставляли коротенькое «ага», чтобы поддержать рассказчика.

Бельчонок утверждал, что знает все свои орехи в лицо. У каждого было имя. Он даже их дни рождения справлял, так он говорил.

- Ты что же, их не ешь? - спросила Жаби.

- Ем, - сказал бельчонок. - Когда надо. Но только от голода.

И рассказ продолжился. Теперь речь шла о любви и влюбленности.

- Надеюсь, вы знаете, что такое любовь? - спросил бельчонок.

- Я слишком стар для любви, - вздохнул комиссар.

- А я ещё маленькая, - сказала Жаби.

- Сердце любой белки разорвётся на части, если лишить её того, что составляет единственный смысл её жизни. Орехов.

Так он говорил до тех пор, пока комиссар снова не уснул и не упал головой на стол, вскрикнув «Ай-ай!», потому что ударился шишкой.

- Бессонные ночи, - объяснил комиссар немного пристыженно.

Ну всё, пора что-то решать. Как им поступить?

- Вот ты так любишь орехи, - начал комиссар. - А поставь себя на место пострадавшего. Ведь и табличка была. Придётся тебе сесть в тюрьму…

Нос у бельчонка вытянулся, казалось, он вот-вот снова заплачет.

- … Ненадолго! - добавил комиссар. - Минут на пятнадцать или вроде того. Можешь лечь на любую постель. И подумай, как чувствует себя тот, у кого тоже что-то украли.

- Я могу запереть дверь, - предложила Жаби.

- Нет, - сказал комиссар. - Не люблю запертые тюрьмы.

- Можно тогда я поставлю печать?

- Нет, - отрезал комиссар. - Сейчас моя очередь. Комиссар всегда был немного раздражён, когда уставал.

Он поднёс штамп к бумаге, чуть подвинул вправо, потом влево. Ка-данк!

Бельчонок Вальдемар отправился прямиком в тюрьму, волоча за собой хвост.

И тут Жаби кое-что заметила за окном.

- Воры! - шепнула она комиссару на ухо.

Комиссар Гордон и Жаби вышли на улицу.

Глаза не сразу привыкли к темноте. Но вот они разглядели две тёмные фигуры. Одна фигура вытащила табличку, прочла, что на ней написано, разразилась громким гоготом и швырнула табличку в снег.

- Настоящие воры, - сказала Жаби.

- Ах, как же это грустно, - сказал комиссар.

Воры нагрузились орехами и, пошатываясь от натуги, тронулись в обратный путь. Полицейские - за ними.

Ох, ну и холодно же стало! Комиссар пожалел, что не взял перчатки.

Вдруг Жаби остановилась.

- Но теперь-то мы должны взять пистолет, комиссар.

- Нет, только не пистолет!

- Почему? Почему ты никогда не берёшь пистолет?

Комиссар подпёр руками бока и серьёзно посмотрел на Жаби:

- Пистолет - это опасно. Его можно брать только в том случае, если ты очень умён и очень осторожен.

Жаби от досады подпрыгивала на месте. Воры исчезли за деревьями. Ей так хотелось взять с собой пистолет. И самой нести его.

- Но ведь ты очень умный и очень осторожный, шеф.

Комиссар поднял указательный палец. Сейчас он скажет что-то важное.

- Тот, кто по-настоящему очень умён и очень осторожен, всё равно его не берёт! - сказал комиссар. - Это опасно.

Вдалеке слышался хохот. Жаби не сдавалась.