Ночная тень - Кэтрин Коултер

— Хорошо. Передайте Дакету, чтобы убрал поднос. Миссис Уинтроп так и не удалось поесть как следует.

— Обязательно. Спокойной ночи, милорд.

— Где она, черт возьми?!

Было уже десять утра, и Найт нетерпеливо мерил шагами библиотеку. Наконец, не в силах больше вынести томительного ожидания, он сдался и позвонил Дакету.

— Милорд?

— Господи, Дакет, вечно вы появляетесь из ниоткуда, словно чертово привидение! Испугали меня насмерть!

— Прошу прощения, милорд. Вы что-то хотели?

— Да. Где миссис Уинтроп? День в самом разгаре, и она, конечно, к этому времени должна была встать и спуститься к завтраку!

— Я уже справлялся, где она. Миссис Уинтроп попросила принести ей завтрак в спальню. Она пожелала… как всякая мать, полагаю, оставаться с детьми.

По-видимому, это имело смысл, хотя и не прозвучало особенно лестно для него, хозяина дома, ее спасителя, единственного защитника в холодном жестоком мире.

— Передайте, что я хотел бы поговорить с ней в библиотеке.

— Да, милорд.

— Когда ей будет удобно, конечно.

— Безусловно, милорд, не хотите же вы, чтобы она посчитала, будто ей приказывают.

— Черт возьми, Дакет, не могли бы вы держать свое мнение при себе?

— Как будет угодно милорду.

— Когда-нибудь вас придушат прямо в постели, Дакет.

— Меня, милорд?

— Да, я поручу это Стромсо.

— Должен сказать, простите мою дерзость, что ваш камердинер питает отвращение к любому насилию. Поверите, я сам видел, как он смертельно побледнел при виде раздавленного клопа.

— О, убирайтесь с моих глаз!

— Клоп только что перед этим укусил его. Очень любопытно.

— Вон!

Просьба виконта была передана тремя минутами позже Бетси, горничной с верхнего этажа, которая между непрерывными реверансами ухитрялась медленно и тщательно выговаривать слова:

— Мистер Дакет сказал, когда вам будет удобно, мэм. Его лордство не так уж и спешит, просто… просто хочет видеть вас и, если можно, поскорее.

— Спасибо, Бетти, я немедленно спущусь.

— Зачем ты ему понадобилась? — озабоченно нахмурился Тсо. — Странная какая-то эта горничная, — добавил он, мгновенно меняя тему. — Несет что-то не совсем понятное.

— Он спрашивал только о тебе? — мгновенно вскинулся Сэм. — Почему не о нас всех? Я врежу ему по физиономии, клянусь, врежу.

— Он не старый, — провозгласила Лора Бет, — извлекая пальчик изо рта.

— В жизни не видела такой осторожной компании! Не стоит быть слишком подозрительными! — засмеялась Лили. — Он, без сомнения, хочет узнать, каковы наши планы на будущее, или, вернее, объявить о своих намерениях относительно нас. А пока я хотела бы, чтобы вы начали устраиваться в своих спальнях. Тео, пожалуйста, присмотри за Лорой Бет. Сэм, пожалуйста, не натвори чего-нибудь ужасного. Хорошо?

— А что именно ты имеешь в виду? — с большим интересом осведомился Сэм.

Тео наградил брата типичным взглядом взрослого серьезного человека, принужденного терпеть глупости несдержанного мальчишки:

— Например, не стоит вывешивать из окна связанные полотенца с запиской, что тебя насильно удерживают в этом доме, ты, полоумный!

— А, ты вот о чем!

— Ну, если это критерий, — пробормотала Лили, — значит, боюсь, нам не сдобровать. Ну хорошо, постарайтесь вести себя прилично, так, чтобы его лордство не решил выбросить нас за порог. Я скоро вернусь.

Лили быстро подбежала к изящному зеркалу на туалетном столике, поправила выбившийся из прически локон, покачала головой при виде собственного побледневшего лица и обведенных черными кругами глаз и, придя к мысли, что с этим ничего не поделаешь, вышла из спальни. Ей не пришло в голову, что ее глаза выдают огромную тревогу, но Найт увидел все. Ему захотелось завопить, громко выругаться, поскольку он ревностно молился чуть не всю ночь, прося Бога, чтобы это невероятно прекрасное создание превратилось при свете дня в обычную озабоченную мать-наседку. Но этому не суждено было случиться. И подумать только, на ней не было ничего модного или роскошного. Наоборот. Сегодня Лили надела платье из светло-серого муслина почти без оборок, с длинными рукавами, но все же почему-то подчеркивающее пышную грудь и узкую талию. Волосы были уложены в скромную прическу, но результат был ошеломительным. Найт не мог наглядеться на высокие скулы, экзотический изгиб бровей, маленькие раковинки ушей, узкий римский нос.

Никогда в жизни Найт не встречал создания прелестнее… и она оказалась вдовой, да еще с тремя детьми! Он решил, что в ближайшем будущем переселит их в имение Каслроз, таким образом, жизнь потечет по прежнему руслу — спокойно и безмятежно.

Эта женщина и дети, без сомнения, стали неожиданным, совершенно непредвиденным и ненужным ураганом на его пути.

— Милорд, — приветствовала Лили, низко приседая.

— Пожалуйста, зовите меня Найтом. Мы ведь родственники.

— Тогда вы должны звать меня Лили.

— Какое необычное имя!

— Мой отец, Френсис Тремейн… барон Маркхем. Знаете, он не мог похвастаться многими добродетелями, но одна из них была бесспорна: он обладал огромными познаниями в цветах и растениях. Для меня выбрали имя Лили Офелия задолго до моего рождения.

— Обращение к Шекспиру все же предпочтительнее, чем Лили Гортензия или Лили-Лютик.

— Я уже давно добавила к списку Лили-Можжевельник!

— А если бы вы оказались мальчиком?

— Пришлось бы хорошенько подумать, не так ли?

— Как насчет Уродина Арнольд-Тисовая дубинка?

— Мне это нравится, — засмеялась она. — Появись у меня брат, его окрестили бы Берчем Хоторном Тремейном[2].

И она снова засмеялась, должно быть, причудам отца. Слушая ее голос, смотря в это улыбающееся лицо, он чувствовал себя так, словно в мрачный осенний день солнце выплыло из-за туч и согрело его ласковым теплом.

И тут Найт вспомнил ее отца. Тремейн — седьмой барон Маркхем! Господи, этот человек бежал из Англии несколько лет назад, по уши погрязнув в долгах, оставив дом предков в Дорсете, и, если Найт верно помнил, бросил все. Значит, он отправился в Брюссель. С Лили?

— А ваша мать?

— Умерла, когда мне было четырнадцать лет.

Она совсем не напоминала цветок, а была просто обычной очень прямолинейной и строгой Джейн.

— Если вы похожи на мать, вряд ли она была обычной и простой.