Девочка Шерхана - Гузель Магдеева

— Осторожнее, - сказал он. — Белоснежка.

И столько нежности в его голосе, что реветь хочется. Зачем он так? У него Лика есть, а я просто полотерка, он сам сказал!

Во время обеденного перерыва я ела очень быстро. Причина была проста - мне дали зарплату. За три дня, потому что я работала неофициально. Несколько красивых хрустящих купюр. Мои только! Первые мои деньги, которые я сама заработала. Я сунула их в карман пальто и собралась сбегать в магазин. Внешнего мира я очень боялась, но хотелось заесть горечь. Привычка есть сладкое, когда сильно грустила, была плохой, бабушка меня ругала. Но поцелуй Лики и Шерхана все стоит перед глазами, мне просто необходима долька шоколада.

— Только одна долька, - обещала я покойной бабушке, посмотрев куда-то в потолок - за ним небеса.

Во время рабочего дня нам запрещено пользоваться парадным входом - он для гостей. Иду через служебный. Охраняются все выходы, но здесь охрана сидит не скрываясь. Замираю у дверей. Там - страшно.

– Можно? - робко спрашиваю у охранника.

— Валяй-валяй, — кивает он.

Выхожу. До магазина здесь не так далеко. Сначала хочется бежать, страшно, да и ноги мёрзнут. Но заставляю себя идти спокойно, я же несколько дней на улице не была.

В магазине разбегаются глаза. Смешно сказать, но в магазине первый раз я одна, несмотря на то, что мне девятнадцать. Когда были живы родители, было проще, а вот бабушке казалось, что внешний мир меня испортит, а я не хотела её огорчать, я её любила. И сейчас у меня разбегаются глаза. Но деньги надо экономить — у меня теперь даже дома нет.

Я стала счастливой обладательницей капроновых колготок, тапочек, плитки шоколада. Нижнего белья здесь не было, это обычный супермаркет. Деньги тратить ужасно не хотелось, но я не устояла и купила себе две хурмы - люблю с детства. На кассе платила такая гордая собой - я сама заработала!

И обратно пошла. До конца обеденного перерыва ещё пятнадцать минут, я успею. Иду, вспоминаю, как Шерхан целовал Лику. Я вообще ни разу не целовалась, даже не знаю, каково это. Раньше думала, что нос мешает, но Шерхану он не особо мешал… Снова стало грустно-грустно. Открыла хрусткую обёртку, засунула в рот дольку шоколада, шагаю, жую, и терплю, чтобы не плакать. Почти дошла — дорогу только перейти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Уже загорелся зелёный для пешеходов, я была на середине дороги, когда вдруг увидела знакомую машину. Ещё бы не узнать её - сколько она стояла во дворе нашего дома. Дядя! Мне бы идти спокойно, он может и не заметил бы, но от страха я споткнулась. А потом - побежала. Бежала со всех ног к ресторану, что величественной громадой впереди возвышается. Он — моя крепость и защита. Влетела на ступеньки служебного входа, дыхание перевела и оглянулась.

Машины сигналят, как бешеные. А все потому, что дядина машина не едет, и другим не даёт. Он не торопится. Сидит в автомобиле и смотрит прямо на меня

Звонок Шамиля очень вовремя оказался.

Я реально чувствовал, ещё чуть-чуть, и подомну под собой девчонку, контроль под ноль теряя. Ее запах, чистый, девственный, сносил мою оборону к чертям. Как контрольный, целился прямо в голову.

Я ушел, а дыхание ещё долго восстанавливалось, сложно было включиться в свои дела обратно.

Но пришлось, куда деваться: не мог я ради баб прошляпить то, что создавал годами.

Шамиль коротко отчитался, что товар едет на склад; с чем была связана задержка, неясно, но все в порядке.

Выдохнул.

С одной стороны, на перегонке всякое могло случиться. С другой, — ой как напрягали подобные происшествия.

Вроде бы все нормально, через час по железной дороге проедут огромные вагоны, набитые под завязку ящиками с оружием. На складе выгрузят мои люди, а потом мы передадим их покупателю через неделю.

И все — бабки в кармане, вопрос закрыт, можно будет выдохнуть спокойно. Отпуск взять, уехать домой, в Махачкалу.

Там снег уже растаял, сошел давно. И воздух другой, чистый, там проще дышится.

А пока я поехал домой. Трое суток почти не спал, на чистом адреналине держался.

Как ехал, помнил плохо. До кровати добрался и прямо в одежде уснул.

А ночью она снилась. Белоснежка.

Кожа тонкая, почти фарфор, губы ее пухлые. И что они со мной вытворяли…

Я от сна этого проснулся в таком состоянии, что все сводило внизу. Сколько у меня не было, неделю? Нужно было срочно разрядку найти.

Я глянул на часы: ещё успевал заехать в ресторан, прежде чем приступить к остальным делам. Да и пожрать надо было. У входа меня Белоснежка встретила. Я на нее смотреть не мог нормально, после сна своего. Слишком ярки были воспоминания. Чтобы сдержать себя, внимание на Лику переключил, — а она и рада стараться. Зад оттопырила, разве что не мяукает, вокруг меня вьется. Коготки по рубашке скользят, так и норовят вниз спуститься, под ремень нырнуть.

— Ко мне зайди, — отправил ее, чтобы подготовилась. А сам на Белоснежку смотрю.

Она шваброй машет, как шашкой, того гляди зарубит. И щеки пунцовые стали. Ревнует, малая, что ли?.. Я порадовался, что нашел в себе силы вчера остановиться. Не простила бы она такого, а ломать девчонку жаль было. Не хотелось мне ее пачкать, такую светлую и чистую.

… Лика от души старалась, и в белье обрядилась, и отрабатывала свою повышенную зарплату с особым усилием. Она к выступлениям готовится ушла, а я остался на диване в развалку лежать расслабленно. Вот чего мне не хватало, чтобы отпустило: бабы и сна. Из расслабленного состояния меня вывел звонок Анвара. Приветствовал его с ленцой на родном языке, а он в трубку уже кричит:

— Кинули нас, понимаешь, кинули? Нет оружия тут, ни единого патрона!

— Чего, мать вашу?! — заорал в ответ, подскакивая. Сердце билось так, что вот-вот ребра к чертям выломает. Как до машины добрался, сел за руль, ничего не помнил. На каких-то запредельных скоростях "гелик" свой гнал до складов, теперь уже начхать было, заметят меня там рядом или нет.

Несколько раз чуть не врезался, машины, гудя клаксонами, шарахались в разные стороны. Гайцов не боялся, знал, что наперерез моему мерину ни одна собака не бросится, зря я, что ли, главного прихвостня с ладони кормил?