Чувства из прошлого - Лилия Дворянская

Геля с ужасом и отвращением отпустила его руку.

Он пришел в себя и полепетал: «Геленька, милая, это же только рунический солярный знак… Древний символ солнца…»

И тут Геля взорвалась: «Я тебе больше не милая!» – кричала она, – «Ты обманул меня, ты клялся прекратить все это! Это чудовищно! А ты предатель! Ты предал меня, ты предал наши отношения. Ты променял меня на все это», – потрясла она его за край куртки.

«Геля, выслушай меня», – молил он. – «Я всегда хотел стать сильным, и я стал им. Я никого не боюсь и всегда смогу защитить тебя. Я один из немногих, кто может сделать мир чище и светлее. Я все делаю только ради нас».

Геля с большим усилием подавила в себе гнев и стала говорить холодным размеренным голосом: «Я не хочу быть с тобой заодно. Все, Дима, все… это конец. Нет больше никаких нас, есть ты и есть я. Ты сам выбрал свой путь, но я за тобой не последую. Мне все это гадко и мерзко!»

Геля залилась слезами и снова сорвалась на крик: «Ты мне стал омерзителен! Я ненавижу тебя! Я так тебя любила, а ты взял и все сломал! Ты меня сломал! Ты душу мою сломал!»

Она резко развернулась и пошла в обратном направлении.

Дима догнал и преградил ей дорогу: «Геля, я люблю тебя, не говори так», – произнес он, – «Ты моя, навсегда моя!»

У него были влажные испуганные глаза, он расстегнул дрожащими пальцами ворот куртки и вытащил подаренный ею серебряный крестик на цепочке со словами: «Вот. Ты обещала, что мы всегда будем вместе».

Геля резко дернула, цепочка порвалась, крестик блеснул и провалился в глубокий снег.

«Ты… ты… умер для меня! Нет! Не умер! Тебя просто не было!» – тяжело дыша зло сказала она и произнесла по слогам, впечатывая каждое слово в его память: «Те-бя ни-ког-да не бы-ло в мо-ей жиз-ни! Запомнил? Ни-ког-да!»

-9-

(20 лет спустя, наше время)

Павлов вздрогнул, проснулся и, не открывая глаз, первым делом ощупал шею, на месте ли цепочка с крестиком.

Ощутив под пальцами шероховатый металл, успокоился: «На месте!»

Ему опять снилась Геля. Каждый раз, когда она возникает в его сновидениях, вскоре после этого наступают события, которые требуют от него внимания, осторожности и благоразумия. Каждое ее появление во сне является каким-то сигналом, знаком, предупреждением об опасности.

«Геленька, милая, о чем ты мне хочешь сказать на этот раз?» – мысленно спросил он.

Этот сон был связан с тревожными, неприятными воспоминаниями, но в нем была Геля и выходить из него не хотелось, хотелось продлить ее присутствие, хотя бы в сознании.

Дима лежал на боку с закрытыми глазами и вспоминал: «Когда же она приснилась мне в первый раз после нашей последней встречи? Да, наверно вот тогда…» – он даже заскрипел зубами от своих мучительно постыдных воспоминаний. Этот период в своей жизни он старался загнать в самые потаенные уголки памяти и больше не вспоминать.

Дмитрий всегда увлекался историей, еще со школы, и сам того не заметил, как однажды его интерес к славянским истокам перерос в увлечение язычеством, а позже к откровенному национализму.

Когда-то в спортивном зале, куда он ходил «качаться», познакомился с ребятами, которые называли себя неоязычниками. Они заинтересовались его знаниями, он их убеждениями. Так он попал в их компанию. А еще через некоторое время он полностью проникся их идеями о национальном славянском единстве, торжестве справедливости, силе правды и не видел ничего особенно в том, что борьба за свои идеалы должна идти любыми способами против тех, кто эти идеи не разделяет.

А когда Ангелина порвала с ним отношения и объявила, что «его для нее никогда не было», то он как с катушек слетел. Ненавидеть всех вокруг и ему стало совершенно плевать, что с ним будет дальше.

В тот самый злополучный день она ему и приснилась в первый раз. Его компания собиралась ночью устроить погром на местном рынке, чтобы как они это называли «очистить район от неславянских лиц». Перед «очисткой» он лег ненадолго подремать, потому что ему нездоровилось. Во сне пришла Геля и строго сказала: «Остановись или мне придется сделать это самой!».

Тогда он не придал этому значение, не прислушался к ее предостережению. Встал, собрался, наклонился зашнуровать ботинки в прихожей и… потерял сознание. Его увезли на «скорой», в больнице поставили диагноз: «менингит». По делу о погроме на рынке он проходил как свидетель.

Пожилой следователь, который вел это дело, тогда сказал ему, что у него сильный ангел-хранитель, что ему следовало бы крепко задуматься о своей жизни и что второго шанса может не быть. Дима действительно задумался и все для себя понял. Он порвал с той компанией, присоединился к поисковому отряду. Ползал по лесам и болотам Карелии и Ленинградской области, отрабатывая, таким образом, свои некогда опасные убеждения. Потом получил повестку и ушел в армию, остался на сверхсрочную. Геля еще снилась ему пару раз, когда он служил в «горячих точках».

Сквозь дрему до Диминых ушей донеслась назойливая приглушенная мелодия и он открыл глаза.

«Димулечка, разве ты не слышишь? У тебя телефон звонит», – произнес нежный вкрадчивый голос у него за спиной.

Дотянувшись рукой до стоящего неподалеку стула, заваленного одеждой, Дима пошарил рукой, нащупал свои джинсы, залез в карман и достал звонивший телефон. Взглянув на экран, коротко сообщил трубке: «Павлов слушает!»

«Спишь еще, Дмитрий Григорьевич?» – спросила трубка голосом его начальника, полковника Таюрова.

«Имею законное право, у меня выходной», – ответил Дмитрий, предчувствуя, что выходного скорее всего не будет.

«Давай просыпайся, умывайся и дуй в отдел, тут одно дело нарисовалось по твоей части», – подтвердил его предположение полковник Таюров.

Дмитрий потер ладонью заспанные глаза и недоуменно переспросил: «То есть как это по моей части?»

«Приезжай, здесь поймешь», – заявил полковник и отключился.

Дима, спустив ноги на пол, сел на постели, бросил телефон на подушку и с хрустом потянулся.

«Димулечка, а ты уже встаешь?» – спросила миловидная хрупкая блондинка, обнимая его сзади за шею и целуя в висок.

«Да, заинька, и ты тоже. Поэтому сделай мне кофе», – попросил ее Дмитрий, машинально поглаживая шрам на левой руке от некогда сведенной татуировки.

«Заинька» скорчила недовольную физиономию, но послушно поднялась и, сверкая голой попой из-под коротенькой маечки, отправилась на кухню варить кофе.

Павлов проводил ее оценивающим взглядом, сгреб со стула одежду, натянул джинсы и рубашку, сунул в