Снежная слепота - Рагнар Йонассон

На протяжении следующих недель они разговаривали ежедневно, и Ари старался не показывать своего разочарования из-за того, что она не проявляет большого интереса к его новой работе. Было ощущение, что Кристина избегает этой темы, все еще раздосадованная его отъездом из Рейкьявика. Ари казалось это неправильным. Он был здесь, на новом месте, совсем один, в то время как она осталась в Рейкьявике, с родителями и друзьями. И он был бы признателен ей за поддержку. Но вместо этого лишь короткие будничные разговоры.

И вот теперь эта новость. Была уже середина декабря; Ари прибыл в Сиглуфьордюр больше месяца назад, приближалось Рождество. Ему нужно было сообщить Кристине о решении Томаса назначить ему дежурства на период рождественских каникул, и это был не тот разговор, которого он с нетерпением ждал. Томас на самом деле сформулировал это как просьбу, но фактически у Ари не было выбора. Как новый сотрудник, он должен был согласиться.

Он начал день с мюсли, ледяного молока и вчерашней газеты. Ари уже привык к тому, что свежие газеты здесь приносят только после полудня. Ему это нисколько не мешало, все тут было в одном ключе. Время течет по-другому, и меньше спешки, чем в столице. Газеты приходили — это ведь самое главное.

Ему пришлось долго ждать, пока Кристина не ответила на звонок.

— Привет, я на работе — была занята. Какие новости?

— Все прекрасно. — Он помедлил, глядя в кухонное окно. Город был завален снегом. Нигде не видно ни одной машины, да и какой в них смысл? Проехать можно разве что на внедорожнике, да и то навряд ли… Единственное, что необходимо сейчас в этом городе, — хорошие ботинки, а лучше лыжи. — У вас есть снег? У нас тут идет не переставая.

— Никакого снега здесь нет, и ветра тоже. Только холодно и ужасный гололед на дорогах. И на Рождество наверняка будет то же самое. В Рейкьявике тебе будет не хватать снега, когда приедешь.

Ари молчал, пытаясь подобрать нужные слова.

Кристина продолжила:

— Я говорила с родителями. Праздновать будем у них, все, как в прошлом году. И нам не придется покупать елку — если только ты не захочешь, чтобы дома тоже была елка…

— Послушай… Я как раз собирался поговорить с тобой об этом.

— Об этом?

— Да. Томас разговаривал со мной — мне придется немного поработать на Рождество…

Пауза.

— Немного? Как это понимать? — произнесла она сразу осипшим голосом.

— Да… в сочельник, в первый день Рождества… и еще между Рождеством и Новым годом.

Молчание стало оглушительным.

— И когда же ты собираешься приехать?

— Да… Пожалуй, лучше всего, если я приеду в начале следующего года, как раз я смогу получить неделю отдыха.

— В начале следующего года? Ты шутишь? То есть ты не приедешь на Рождество? — Ледяной тон, тихий голос. — Мы же решили воспользоваться рождественскими праздниками, чтобы все обсудить… как нам провести следующий год. Значит, я не увижу тебя до января… или до февраля?

— Я постараюсь приехать в январе. Не хотелось бы начинать здесь со скандала… только что приступил к работе. Я должен быть благодарен за то, что, по крайней мере, у меня тут появилась реальная возможность для карьерного роста. — Он был слегка раздражен, но попытался скрыть это, не желая подливать масла в огонь.

— Возможность!.. Тебе нужно снять шоры с глаз, Ари Тор… У тебя есть возможность наладить отношения и создать семью, разве не так? Между нами пятьсот километров. Пять сотен километров, Ари.

Едва ли наберется и четыреста, ну никак не пять сотен.

Но Ари решил, что сейчас едва ли подходящий момент для того, чтобы исправлять фактические ошибки.

— Я не могу по-другому… Они здесь давно работают, у обоих родственники…

Он сразу пожалел, что употребил это слово.

— Ну и что? У тебя самого разве нет родственников в этом городе? А я… а мои родители?

— Я не в этом смысле…

Пауза.

— Мне нужно идти. — Голос был тихий, почти испуганный. — Нужно идти, Ари, меня зовут. Поговорим позже.

Она не могла понять, что он собирается делать.

Ее одолевали ужасные предчувствия, мысли путались в голове. Была ли это кража со взломом или что-то похуже? Она подумала, что надо, несмотря на его предостережение, закричать, закричать изо всех сил, но мало кто услышал бы ее. Дома были отделены друг от друга большими садами. Она стала пленницей собственного благополучия здесь, в этом просторном коттедже, в тихом районе, где люди платили за то, чтобы изолировать себя от окружающего мира.

Он молча оглядывал гостиную. Она не смела проронить ни слова. Боялась смотреть на него. А он изучал комнату. Молча. Тишина была угрожающей, тишина и неизвестность.

Ну какого черта он молчит? Сказал бы хоть что-то, чтобы она не оставалась наедине со своими мыслями.

Она подумала о детях. Они давно вылетели из гнезда, обзавелись семьями, у них появились свои дети. Навряд ли они навестят ее именно сейчас, когда она так в них нуждалась. Они редко навещали родителей, чаще всего летом и по большим праздникам.

Нет, она будет тут одна с этим неизвестным мужчиной.

Он стоял неподвижно и, казалось, высчитывал размер гостиной. Это была чудесная комната, прекрасно обставленная, словно картинка из модного журнала. На стенах две акварели — сельский пейзаж, стильный стол, изящный кожаный диван, старинный деревянный комод, доставшийся в наследство от родителей мужа, и, наконец, дизайнерское кожаное кресло, невероятно дорогое, которое она очень любила. Она чуть не задохнулась, когда он плюхнулся в кресло и царапнул подлокотник ножом, глядя в ее сторону. Он что-то хрипло сказал, всего одно слово, почти шепотом, словно не хотел, чтобы потом она смогла опознать его по голосу. Это был обнадеживающий момент, как и то, что он прикрывал лицо, — может быть, он хотел сохранить ей жизнь.

Она не расслышала и попросила его повторить. Он спрашивал об украшениях. Значит, он обыкновенный воришка, мелькнуло у нее в голове.

Она встала, покачнулась, постаралась вернуть равновесие и направилась в сторону лестницы. Большинство драгоценностей были в спальне на верхнем этаже — но самые дорогие муж спрятал в сейфе, в маленькой комнатке внизу, вместе с ценными бумагами, причем кода, чтобы открыть сейф, она не знала.

Он держал нож небрежно, но так, чтобы показать: он парень не промах, чтобы было видно, что он умеет использовать этот нож по назначению. Она стала подниматься по лестнице в спальню, он последовал за ней, его тяжелые шаги эхом отдавались в ее голове. Она поспешно показала ему шкатулку с драгоценностями; не было никаких причин оттягивать, — напротив, она надеялась, что он возьмет то, за чем пришел, и не станет ее трогать.