Каждый Наследник желает знать… - Светлана Багдерина

Той, что в веках остается и сердце тревожит

Всем без разбора: и девам младым и мужам сребровласым,

Рыцарям гордым и домохозяйкам прилежным,

Знатным вельможам и простолюдинам и среднему классу;

Той, что подобно светилам, с небес полыхающим ярко,

Светит для смертных огнем своим неугасимым…

– Премудрость твоя, о дева, чей разум подобен булату, сомнению подвергаться не может, но за что нам, бессчастным, после всего, что уже стряслось, еще и это?.. – заморгал калиф и жалобно скосился на барда, самозабвенно заливающегося певчей вороной в брачный период.

– Это не нам, – оказался более прозорливым волшебник. – Сима боится, что нас подслушивают – видел, как лекарь глазами по стенкам стрелял?

– Выйти и разгромить всех соглядатаев… то есть, этих… – отряг гневно стиснул рукоять любимого топора, порылся в голове в поисках соответствующей пары глазастому слову, не нашел, плюнул и продолжил как мог: – …подслушатаев… к Хель и в преисподнюю!

– Не найдешь, где прячутся, – грустно, но решительно отмела предложение Сенька – словно сама только что рассматривала такой вариант.

– Агафон по стене из посоха шарахнет – сами быстро найдутся! – не сдавался конунг, разъяренный одной возможностью подобной низости со стороны Тиса.

– Разнести полдворца, перебить тех, кто не успеет убежать, остальных – ловить и допрашивать? – скептически усмехнулся маг.

– Точно! – обрадованный пониманием, заулыбался Олаф.

– Так нельзя, – строго нахмурился Иван.

– Почему? – насупился в ответ отряг. – Им подслушивать, значит, можно…

– Они дома, – принимая правила игры, пожала плечами Серафима.

– И что это значит? – упрямо отказывался понимать рыжий конунг.

– Это значит, что «всем по башке, а Тису – три раза» оставим в качестве запасного варианта, – несколько неохотно признала царевна. – И вообще, пока не кончилась балда… баллада, в смысле… какие будут другие предложения по дальнейшим действиям?

Напоминание о том, что кроме разнесения дворца по камушку было нужно делать еще что-то, моментально успокоило воинственные настроения и опустило боевой дух отряда ниже погреба.

– Наверное, Тис прав… – угрюмо вздохнул Иванушка. – Нужно лететь к Адалету…

– Но мы не можем лететь к нему с пустыми руками! – пылко вскричал калиф.

– Лететь, и не попытаться выяснить, кто и где внебрачная дочь Дуба?.. – возмущенно подскочила на кровати принцесса, но тут же была уложена обратно суровой Серафимой – на случай, если подслушатаи все же окажутся еще и соглядатаями.

– …И что стало с дедом Дубом? – нахмурился отряг.

– …И кто убил конюха, – добавила Сенька.

– А с чего, о разумная дева, ты взяла, что его убили? – настороженно прищурился Ахмет.

– Место раны, – немногословно пояснила она. – Фикус прав: чтобы при падении получить рану на темечке, он должен был грохнуться с сеновала строго вертикально, как бревно. Значит, его стукнули. Почему – понятно и так. Но кто?

– Кто?.. – лицо Ивана потемнело. – Кому выгодно, конечно!

– Ну, Тис… кабуча старая… подсуетился… – скрипнул зубами волшебник. – Бастард наследует королю… В первый день побоища никто об этом не вспомнил. Кроме него, конечно. Ну и, может, самого Каштана… на свою голову…

– Но тогда мы должны срочно отыскать дочь Дуба – она ведь есть, иначе бы знахарь не отказался нам отвечать! – горячо воскликнул царевич.

– Если Тис уже не нашел ее, – оптимистично прошелестел с изножья кровати Масдай.

– Кабуча!!!.. – стиснул на посохе пальцы чародей, и под потолком разрываемым шелком затрещали мелкие синие молнии.

– Спокойно! – торопливо призвала Сенька, хотя, судя по ее виду, спокойствие сейчас числилось последним в списке испытываемых ею эмоций. – Может, Тис еще и не виноват.

– А кто, кроме него?! – возмущенно, точно это его, а не подлого советника обвинили в убийстве, подскочил лукоморец.

– Ренегаты, – неохотно выдавила Серафима.

– Рене…гаты?.. – нервно пискнула Эссельте и впервые за всё утро и вправду стала похожа на больную. – Но разве они не сбежали… после убийства Дубов?..

– Могли не сразу сбежать, – сумрачно вздохнула царевна, – а сперва пройтись по бастардам. Иначе резня во дворце не имела смысла.

Значение ее предположения опустилось на компанию подобно самой большой и самой тяжелой на Белом Свете могильной плите.

– Значит, все остальные наследники Дуба – тоже на их черной, как кишки вишапа, совести? – угрюмо нахмурился Ахмет.

– Есть такой вариант… – вздохнула Сенька.

– К-кабуча… – только и смог произнести сакраментальное Агафон.

Военный совет сумрачно притих, осмысляя перспективы – вернее, полное их отсутствие.

– … Пруд зашумел, забурлил, и в плескании бурном,

Сколопендрита из недр пруда появилась,

Яростно фыркая и головою мотая,

Воду пытаясь изгнать из отверстий прелестных

Тела младого: из рта, из ушей, носоглотки,

Впадин межреберных нежных и прочих частей организма, —

душераздирающе выводил Кириан, раскачиваясь всем телом и полуприкрыв глаза, и только осознание того, что тисовым подглядатаям и подслушатаям, не привыкшим к вокалу и репертуару Златоуста, сейчас хуже раз в девяносто с половиною, удерживало руки друзей в стороне от горла менестреля.

– Ну так что будем делать? – нарушила затянувшееся молчание Сенька. – Время идет.

– Идет, как тать, крадя кусочки жизни… – рассеянно пробормотал калиф.

– Как насчет пойти к Тису и открыть путь к трону какой-нибудь другой династии? – воинственно набычился Олаф.

– А смысл? – прошуршал Масдай.

– Чувство глубокого удовлетворения? – предположил конунг.

– Нет, мы не можем убивать правителя чужой страны только потому, что он этого заслуживает! – решительно – но, скорее, из чувства политкорректности, нежели от души, возразил Иванушка. – Его нужно судить. А для этого – собрать доказательства…

– А для этого у нас нет времени, – скучным голосом напомнила его супруга, и царевич притих.

– А я полагаю, что каким бы негодяем ни оказался этот лукавый податель советов, наказание его нужно отложить, – калиф поднял взгляд от полы шелкового бурнуса, – потому что в первую очередь необходимо отыскать Наследницу, где бы она ни была.

– Как? – воззрился на него Агафон.

– Если бы мы могли свободно ходить по дворцу, это выяснить было бы легче легкого… – без энтузиазма протянула Сенька.

– А кто нас не выпустит? – грозно приподнялся отряг, и вся его коллекция топоров приглушенно, но радостно звякнула, предвкушая работу.