Кубинское каприччио - Чингиз Абдуллаев

Расул-заде нахмурился. Покачал головой:

– Откуда тебе это известно?

– Мне рассказал об этом Борис Измайлов. Его дядя Семен купилтогда этот алмаз.

– Верно, – кивнул ювелир, – все так и было. Семен всегда былочень ловким человеком. Вот он и воспользовался ситуацией. Тогда в городе ни укого просто не было таких денег. Триста или четыреста тысяч долларов. Оченьбольшие деньги. Люди вообще не держали долларов и не доверяли им, ведь всоветские времена за хранение валюты полагался очень большой тюремный срок. Итолько у Семена Измайлова могли быть такие деньги.

– И он купил этот алмаз? – уточнил Дронго.

– Говорил, что купил. У самого Шекерджийского. КазымаАрсеновича. Это настоящая ценность. Не те бирюльки, которые сейчас привозят изТурции или Ирана. Настоящий алмаз. Очень дорогой.

– Сколько он сейчас может стоить?

– Этот алмаз был у самого Надир-шаха, – улыбнулсяРасул-заде, – ты не понимаешь, о чем спрашиваешь. Ему нет цены. Стоить он можетполтора миллиона долларов. Или два. Но этот алмаз бесценен. Через десять лет онбудет стоить пять миллионов. А через двадцать – все сто. У него нет цены, егодержал в руках сам Надир-шах. А до этого он принадлежал династии ВеликихМоголов, и на нем есть надпись самого Джехан-шаха, того самого, которыйпостроил Тадж-Махал. Это великий камень, легенды о котором будут слагаться ещетысячи лет.

– Вы его видели? – ошеломленно спросил Дронго. Знать онадписи на камне мог только человек, который держал этот алмаз в руках.

– Да, – кивнул старый ювелир. – Ты сказал, что мнепредложили купить его пятнадцать лет назад. Это правда. Но это было во второйраз, когда я держал в руках этот камень. А в первый раз я увидел алмаз «ШахАббас» тридцать лет назад. Тогда Арсен Шекерджийский сам принес ко мне свойкамень и попросил его оценить. Он очень боялся, что алмаз у него могут отнять.При советской власти не очень жаловали владельцев таких сокровищ. К тому жеАрсен Шекерджийский не смог бы вразумительно объяснить, откуда у него появилсяалмаз самого Надир-шаха. И он все время ждал, когда у него отнимут этот камень.Даже пришел ко мне, чтобы посоветоваться, как можно распилить этот алмаз. Но яего тогда отговорил. Объяснил, что это историческая ценность, которая должнаоставаться в семье на самый крайний случай. Я даже думал, что смогу купить этоталмаз. Но я сам оценил его в очень крупную сумму.

– Ваша честность всем известна, – кивнул Дронго, – поэтомуон к вам пришел.

– Он пришел потому, что доверял мне, – согласилсяРасул-заде, – но я тогда не смог его купить. К тому же почти сразу мне позвонилкакой-то неприятный старик, который начал мне объяснять, что он родственникКаджаров и камень принадлежит их династии. Я не стал с ним разговаривать. Номеня насторожил этот звонок, значит, кто-то знал об этом алмазе, которыйхранился у Шекерджийских. А потом, уже в начале девяностых, его сын – КазымАрсенович – обратился ко мне и предложил алмаз уже во второй раз. Но онпопросил почти триста тысяч долларов. У меня не было таких денег. И ни у когоне было, кроме Семена Измайлова. Он тогда и купил этот алмаз.

– Как вы думаете, его можно сегодня продать в Бакукому-нибудь из местных ювелиров?

– Нет, – усмехнулся Расул-заде, – конечно, нельзя. Уоставшихся в живых ювелиров нет таких денег. Я знаю всех стариков. Сейчасмиллионы долларов есть только у бизнесменов или чиновников. Такой алмаз мог быкупить Вахид Алекперов или Тельман Исмайлов. Но обычные люди не могут понятьистинной стоимости алмаза «Шах Аббас». А если бы кто-то выставил такой алмаз напродажу, покупатель сразу бы обратился к одному из нас. Чтобы проверить егоподлинность. Нас осталось трое или четверо знатоков. И мы бы сразу узнали отом, что алмаз продают. Нет, его никто не продает. Я знаю, что Семен умер тримесяца назад. И я был на его похоронах. Он был совсем молодой, толькошестьдесят шесть лет. Самый молодой среди нас. И самый дерзкий. Он ведь давнохотел переехать в Израиль, говорил, что собирается купить там дом и жить наберегу моря. Как в Баку. Но не получилось. Он был большой Мастер, настоящийпрофессионал. Учился еще у старых мастеров бакинской школы. Совсем мальчикомбыл, а ходил учиться. И никогда не стеснялся узнавать что-то новое. Ему ужесорок лет было, а он мог зайти ко мне и попросить совета. Умный был. Очень толковый.Но алмаза он не продавал. И его племянники продавать не будут. Они цену камнюзнают.

– Вы слышали о Зинуре Марчиеве? Говорят, что он сейчасхозяин в магазине Семена Измайлова.

– Зинур еще очень молод. Ему только сорок пять. Настоящийювелир обретает мудрость только к шестидесяти годам. Не раньше. Нужно, чтобытебя не слепил блеск алмазов, чтобы ты чувствовал все грани бриллианта, чтобыумел отличить настоящую работу от подделки. А это приходит только с опытом. НоЗинур учится, у него хорошее будущее.

– Если бы камень вдруг попал к Зинуру, к кому бы онобратился за советом?

– Ему не нужны советы. Он двадцать пять лет работалпомощником Семена Измайлова. Все, что нужно знать, он знает. Остальное придет сопытом.

Натик выразительно взглянул на Дронго, давая понять, чтобытот заканчивал разговор.

– Большое спасибо, – вежливо поблагодарил Дронго, – вы мнеочень помогли. – Он хотел подняться.

– Подожди, – остановил его ювелир, – я хочу, чтобы ты понял.Это не просто алмаз. На нем крови больше, чем ты можешь себе представить. Все,кто оказывается рядом с таким камнем, должны быть очень осторожны. Он можетразбудить в человеке такие страсти, о которых тот даже не подозревает. Ты меняпонимаешь?

– Да, спасибо вам за все. И извините, что я вас побеспокоил.

Они вдвоем спустились по лестнице, вышли из дома.

– Что это за камень, о котором ты все время спрашивал? –поинтересовался Натик. – Как такой алмаз мог попасть в Баку?

– Сейчас я поеду это выяснять, – вздохнул Дронго, – и, судяпо всему, твой отец прав. Такой камень опасно держать рядом, он может принестинесчастье тому, кто им владеет. Ведь даже великий Надир-шах плохо кончил, егопредали самые близкие люди, его собственные телохранители.

– Будь осторожен, – посоветовал ему Натик, – я своего отцазнаю. Он бы никогда не стал тебя просто так предупреждать.

Дронго мрачно кивнул. Он принял это предостережениедостаточно серьезно, даже не предполагая, что уже сегодня прольется кровь из-заэтого алмаза.

Он попрощался с Натиком и направился к зданию БакинскогоСовета, рядом с которым жил Шекерджийский. Это была известная в городе фамилия.Двести лет назад Шекерджийские проживали в Болгарии и были тогда турецкими наместникамив этой стране. Большая часть клана Шекерджийских встала на сторону российскихвойск, когда они вошли в Болгарию освобождать страну от турецкого владычества.И поддержала борьбу болгарского народа за свое освобождение. А несколько семейуехали в Стамбул, опасаясь мести своих соотечественников. В начале двадцатоговека одна семья Шекерджийских появилась в Баку в связи с нефтяным бумом иосталась здесь. Если прадед Шекерджийских работал с компаниями Ротшильда иНобеля, то уже дед был известным красным комиссаром, жестоким ибескомпромиссным, как и все, кто возглавлял подобные комиссариаты в двадцатыегоды. В тридцать седьмом его расстреляли. Его жену и троих детей выселили изстарого дома, отправив жить на Баилово, бакинскую нефтяную окраину тех лет. Нодвое сыновей Шекерджийских ушли на фронт. Один погиб, второй получил несколькоорденов и вернулся полковником. Третий работал переводчиком в Управлениикультуры. В сорок шестом году именно третий сын Шекерджийских, Арсен, оказалсяв Иране, где началась революция в Южном Азербайджане. В сорок девятом советскиевойска и революционеры, которых они поддерживали, покинули Иран. Младший сынШекерджийских Арсен неведомым образом получил алмаз, который находился до этогоу Ашота Манукяна, сумевшего спасти свою семью от разорительных конфискаций ивывезти ее обратно во Францию. Ходили слухи, что именно Арсен Шекерджийскийпомог семье армянского ювелира покинуть революционный Иран и переправить своеимущество в Европу. За это Шекерджийский, уже работавший заместителемзаведующего отделом пропаганды и агитации революционного комитета, получилнекую взятку от Манукяна, размера которой никто и никогда не узнал.