Синайский секрет - Грег Лумис

Они направились к задней двери, ведущей на стоянку автомобилей.

— Дело плохо, — заметил Фрэнсис. — Значит, вам придется иметь дело с настоящим противником, а не с жертвой.

— Вы будете иметь противника вместо жертвы.

Лэнг нажал на кнопочку брелока, отпиравшего его серебристо-серый кабриолет «Порше».

— Вы совершенно правы. Если бы в процессе участвовал местный обвинитель, все прошло бы как по маслу. Ведь этот бедолага не смог бы обвинить, пожалуй, даже Джона Уилкса Бута[9]за стрельбу в общественном месте.

Священник забрался на пассажирское сиденье автомобиля.

— Когда-нибудь вы все-таки обзаведетесь автомобилем для взрослых?

Лэнг повернул ключ и с удовольствием прислушался к мужественному рокоту установленного сзади мотора.

— Он у меня уже был. Помните мой «Мерседес» с откидным верхом? В нем не работало ничего — ни сигнализация, ни сдвижная крыша.

— По крайней мере, это была не игрушка. Мне кажется, что благотворительная организация с многомиллиардным капиталом должна требовать от своего президента, чтобы он передвигался на чем-нибудь более респектабельном.

Лэнг, глядя через плечо, выезжал задним ходом со стоянки.

— Мой дорогой Фрэнсис, вы забыли, что фонд — это я.

Он сказал чистую правду. Несколько лет назад Лэнг заставил международную организацию под названием «Пегас» ежегодно выплачивать ему по несколько сотен миллионов долларов в качестве компенсации за убийство его сестры и племянника. С этими деньгами он создал благотворительный фонд, который назвал в память погибших. Хотя в фонде имелись и директора, и служащие, утвержденные по всем требованиям налогового законодательства, все важные решения Лэнг принимал единолично. Впрочем, помимо взаимоотношений с налоговым ведомством, правление выполняло еще две очень важные функции: помогало отличить действительно нуждавшихся от жадных попрошаек и сохранить в тайне, кто же именно осуществляет окончательный выбор. Если бы о самодержавной власти Лэнга стала известно, он утонул бы в океане нищих.

Пичтри-роуд

Атланта, Джорджия

Через двадцать минут

Не иначе, еще какой-нибудь клиент-преступник, подумал Лэнг. Служащие фонда получали настолько хорошее жалованье, что никому из них не пришло бы в голову звонить среди ночи.

Он сунул руку в карман за наушником Bluetooth, но вспомнил, что оставил его на комоде в спальне, печально вздохнув, нажал кнопку, прижал телефон щекой к плечу и сдержанно произнес:

— Да…

— Мистер Рейлли? Лэнгфорд Рейлли?

Голос был знакомым, но Лэнг не смог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах слышал его. Тем более что он подъехал к красному светофору, нужно было переключить скорость, и телефон вывалился ему на колени. Современные сотовые телефоны и классические ручные коробки передач трудно уживались друг с другом. Он снова подхватил телефон.

— Да.

— Мистер Рейлли, это детектив Фрэнклин Морз, полиция Атланты. Возможно, вы помните меня.

Еще бы Лэнгу было не помнить его. Этот детектив не единожды бывал у Лэнга дома в связи с загадочными убийствами.

— Рад снова услышать ваш голос, детектив, но сразу скажу, что ночь проходит спокойно. Пока что никто не пытался меня убить.

— Ну, ночь только начинается. К тому же, мистер Рейлли, дело касается не вас, а доктора Льюиса.

Вот это имя Лэнгу не сказало ровным счетом ничего.

— Кого-кого?

— Льюиса, профессора из Джорджийской техноложки.

В запоминающем устройстве в голове Лэнга наконец что-то щелкнуло, он вспомнил имя, но тут телефон снова вывалился. Речь шла об одном из редких случаев отклонения фонда от своей обычной политики поддержки здравоохранения в странах третьего мира. Он выделил солидный грант, благодаря которому профессор Оксфорда, занимавшийся многообещающими исследованиями в области поисков альтернативы ископаемому топливу, решил переехать в Технологический институт Джорджии. Нарушить собственные правила Лэнга уговорил лондонский адвокат Джейкоб Аннулевиц, его близкий друг, а также друг профессора. Работы продвигались настолько успешно, что фонд в настоящее время спонсировал не только работу Льюиса в Соединенных Штатах, но и аналогичное исследование, проводимое за рубежом.

Рейлли удалось поймать телефон, прежде чем он успел проскользнуть под кресло.

— Что случилось?

Последовала пауза. Лэнг слышал в трубке другие, приглушенные расстоянием, голоса.

— Пока не можем ничего с-зать, мистер Рейлли. — Лэнг вспомнил, что Морз всегда говорил очень неправильно, глотая звуки и то и дело вворачивая жаргонные словечки. — Кроме того, что Льюис готов. Я тут прикинул — это ж вы оплачивали его исследования. Так, может, взглянете сами? Вдруг чем-нить подмогнете…

— Он умер? Но как?..

— Я вам чего скажу, мистер Рейлли: я сейчас в его лаборатории. Знаете, где она?

Чуть больше месяца назад Лэнг присутствовал при установке там какого-то очень дорогого оборудования.

— Да. Возле Хемфилл-авеню.

— Точно.

В Технологическом институте Джорджии имели пристрастие к красному кирпичу. Из него были выстроены самые разнообразные и совершенно несхожие здания — например, псевдовикторианская колокольня и новехонькая коробка учебного корпуса. Несмотря на наличие нескольких казавшихся здесь чужеродными деревьев, университетский городок выглядел именно тем, чем и был — городским учебным заведением в далеко не самой престижной части города. В отличие от своего утопавшего в зелени конкурента, неоготического Университета Джорджии, Технологический институт придерживался суровой этики «синих воротничков», основными положениями которой являлись напряженная, упорная учеба, занятия по субботам и очень высокий уровень обеспеченности выпускников работой. Вот только футбольную команду, составленную из трехсотфунтовых верзил, которые получали спортивное образование и не обязаны были истязать мозги математикой, преследовали постоянные неудачи.

Возле одного из зданий, не украшенного какими бы то ни было вывесками, мигало яркими красным, синим и оранжевым огнями целое стадо полицейских машин. Ночной воздух сотрясали неразборчивые вскрики, доносившиеся из множества раций.

Вход охранял полицейский. Лэнг показал ему водительские права. Страж склонил голову к пристегнутой к воротнику рации, и через несколько секунд на пороге появился Морз.

Возраст этого сухощавого, спортивного сложения чернокожего мужчины было трудно угадать. Лэнг предполагал, что он уже хорошо перевалил на пятый десяток, но предположение это основывалось не на внешности, а на том достаточно весомом положении, которое занимал детектив. Глядя на него, Лэнг сразу вспоминал восточноафриканских бегунов, не имеющих себе равных на длинных дистанциях и в марафоне. К тому же детектив был очень умен, куда умнее, чем можно было бы решить, слушая его неграмотную (возможно, делано неграмотную) речь, в которой недоставало изрядного количества звуков.