Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914 гг. - Борис Старков

Крупнейшими страховыми компаниями в столице Российской империи были «Жизнь», «Россия», «Русский Ллойд». Российские контрразведчики отмечали в 1914 г. усиление разведывательной деятельности страхового общества «Жизнь». Одной из услуг общества была организация «народного страхования» для фабрично-заводских рабочих. Это позволяло не только быть в курсе рабочего движения, но и снабжать рабочие организации деньгами для организации забастовок. Французский посол в России М. Палеолог не без оснований утверждал, ссылаясь на своих осведомителей, что забастовки на главнейших заводах Санкт-Петербурга летом 1914 г. «были вызваны немецкими агентами».

Компании «Россия» и «Русский Ллойд» осуществляли страхование практически всей судостроительной промышленности, морских, речных и сухопутных транспортных средств, а также физических лиц. Большой объем информации, составляющей военную и государственную тайну, публиковался в средствах массовой информации. В частности, «Русский инвалид» публиковал подробную информацию о кадровых изменениях в вооруженных силах страны, должностных перемещениях, дислокации войск по военным округам, корабельном составе флота и морском офицерском корпусе. Ежемесячник Главного артиллерийского управления «Артиллерийский журнал» публиковал циркуляры ГАУ, изменения в штатах и «различных отраслях артиллерийского дела».

Австрийская разведка широко практиковала негласную покупку целых издательств в Санкт-Петербурге. Так, газета «Вечерний голос» ежемесячно через австрийское посольство получала на свои нужды 1 тыс. руб. Сведения, составляющие военную и государственную тайну, попадали в руки журналистов через скупщиков бумажной макулатуры, которая нередко содержала черновики делопроизводства «весьма секретного содержания», букинистов, продающих после смерти военных чинов их библиотеки, содержащие секретные издания Главного управления Генерального штаба (ГУ ГШ).

Сотрудники иностранных разведок постоянно занимались вербовкой кадровых офицеров и чиновников структурных подразделений Военного и Морского ведомств. Как правило, они обращали внимание на склонность к легкомысленной, разгульной жизни, материальные затруднения. Одним из опытных немецких вербовщиков был офицер германского Генерального штаба Ф. К. Шифлер, работавший под прикрытием представительства германского оружейного завода «Браунинг». Им был завербован директор Сестрорецкого оружейного завода генерал-майор С. Н. Дмитриев-Бойцуров, совершивший крупную денежную растрату и занявший деньги на ее покрытие у Шифлера.

Небольшое денежное довольствие стало причиной государственной измены офицера для особых поручений при заведующем передвижением войск по железным дорогам и водным путям штаб-ротмистра К. К. фон Мейера. В 1912 г. он неоднократно посещал австрийское посольство, «принося с собой какие-то планы». Всякий раз во время его визитов в посольстве находился немецкий посол граф Ф. фон Пурталес. В качестве вознаграждения Мейер получал регулярные гонорары. На свое скромное жалованье он снимал две квартиры в Санкт-Петербурге и владел имением в Новгородской губернии.

Очевидно, осведомителем германской разведки являлся полковник С. Н. Мясоедов. Он занимал различные должности: начальника Вержболовского жандармского отделения, офицера для особых поручений при военном министре, командира батальона рабочего ополчения, переводчика разведотделения штаба X армии. Расследования по факту его причастности к германскому шпионажу в 1912 г. проводили три независимых органа: военно-судебное управление, контрразведка и МВД. Однако выявить какие-либо компрометирующие данные не удалось.

Безусловно, германская разведка была потенциально самым серьезным противником российских спецслужб. Оно имела квалифицированные кадры, достаточное финансирование, опиралась на многолетний опыт работы и четкую отлаженную структуру всех звеньев разведывательной работы — от осведомителей и системы передачи информации до аналитического аппарата. По мнению российских специалистов, германская разведка накануне войны находилась в расцвете своей деятельности.

«Разведывательный натиск» потребовал ответных мер. Офицеры, служившие в Военно-ученом комитете Главного штаба русской армии, обратили внимание на необходимость планомерного противодействия иностранному шпионажу. Российские аналитики, обобщив опыт войн, контрразведывательных операций охранного отделения Департамента полиции МВД и данные русской разведки, пришли к выводу о необходимости создания специального подразделения по борьбе с иностранным шпионажем. Факты свидетельствовали, что в начале XX в. обострился незримый фронт тайной войны и Россия вступала в век тотального шпионажа.

Так, 8 мая 1897 г. окружной интендант Петербургского военного округа информировал начальника Петербургского охранного отделения, что «к нему явился писарь Остроумов и доложил следующее: к нему обратился писарь Шеляпин и предложил за хорошее вознаграждение передавать одному отставному генералу данные о численности, расположении и вооружении войск. Остроумов уклонился от ответа и доложил об этом начальству».

Начальник охранного отделения лично встретился с Остроумовым и дал соответствующие инструкции, как вести себя. Ему было велено изъявить желание предоставлять тайную информацию генералу в отставке, но при условии личной встречи с ним. После этого Остроумов был взят под наружное наблюдение, и вскоре был зафиксирован его контакт с Шеляпиным. На следующий день он встретился в сквере у Исаакиевского собора с пожилым мужчиной в партикулярном платье. Они недолго разговаривали. После этой встречи мужчина зашел в дом. Оперативным путем было установлено, что отставным генералом оказался действительный статский советник в отставке Парунов. По Табели о рангах этот штатский чин приравнивался к армейскому генерал-майору. Через несколько дней деловые переговоры всей троицы были продолжены в доме Парунова, где их вела его дочь. Здесь были оговорены условия поставки военной информации, и в порядке аванса Шеляпин и Остроумов получили по 25 руб.

На следующей встрече Остроумов передал дочери Парунова подготовленную дезинформацию. Шеляпин такой информацией не располагал и выполнял лишь роль наводчика или вербовщика. Постепенно были установлены все связи Парунова, среди которых были: адъютант коменданта Санкт-Петербургской крепости капитан Турчанинов, начальник IV отделения главного интендантского управления Лохвицкий, секретарь помощника шефа жандармов Кормилин, чиновник Главного штаба армии поручик Шефгет, губернский секретарь Обидейко и др. Все они были информаторами Парунова, который фактически являлся резидентом австрийской разведки, а его дочь выполняла обязанности связника. Он и его дочь были завербованы во время очередного вояжа за границу. Задержания подозреваемых в шпионаже и проведенные обыски принесли положительные результаты. Все виновные были осуждены и понесли заслуженное наказание. Исключение составил лишь Турчанинов, который покончил жизнь самоубийством в тюремной камере.

Необходимость создания специального контрразведывательного органа особенно проявилась в ходе громкого уголовного процесса по делу старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа подполковника А. Н. Гримма. Анатолий Николаевич Гримм происходил из потомственных дворян Нижегородской губернии. Окончил Нижегородскую военную гимназию и Казанское пехотное юнкерское училище по 2 разряду. На службе находился с 24 июня 1876 г. на правах вольноопределяющегося 3 разряда. Принимал участие в русско-турецкой кампании 1877-1878 гг., однако в боевых действиях с неприятелем не участвовал. В первый офицерский чин Гримм был произведен 12 ноября 1882 г., а в чине подполковника состоял с 26 февраля 1899 г. Ничем особенным от остальных офицеров русской армии конца XIX—начала XX в. А. Н. Гримм не отличался. Он очень любил красивую жизнь, однако балы, салоны и рестораны пожирали все офицерское жалованье, а его любовница Серафима Бергстрем требовала дорогих подарков. Поиск денег заставлял его играть в карты, делать ставки на скачках, участвовать в польской лотерее и в трех внутренних займах. Ему везло, однако к 1896 г. его финансовые дела были плохи. Он был в долгах и заложил в ломбарде все, что было можно. Гримм решил поправить свое финансовое положение весьма неординарным способом.