Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914 гг. - Борис Старков

По сведениям российских разведчиков, осенью 1913 г. немецкая агентура сумела добыть секретные данные о «12 подводных лодках, 14 миноносцах, строящихся на частных верфях в Риге и Либаве».

Другой организацией, которая подозревалась в шпионаже в пользу Германии, было правление «Общества Путиловских заводов».

Оно было официальным представителем оружейного концерна «Ф. Крупп» и по его требованию было обязано информировать о всех секретах российской артиллерии. Уже в ноябре 1909 г. внутренней агентурой российской контрразведки была зафиксирована попытка члена правления Л. А. Бишлягера «достать секретные сведения через одного из служащих Главного артиллерийского управления».

По сведениям контрразведки, другой член правления «Общества Путиловских заводов», генерал-лейтенант в отставке А. Ф. Бринк, в прошлом занимавший посты начальника Главного управления кораблестроения и снабжения и главного инспектора морской артиллерии, был замечен в передаче военных сведений вероятному противнику. За несколько месяцев до начала войны он заказал в Австро-Венгрии отдельные части для пушек системы Дурлахера, изготовляемых на Путиловском заводе, а для выполнения заказа отправил в Австро-Венгрию чертежи всего проекта пушки. Контрразведывательная агентура сообщала, что окружение А. Ф. Бринка находилось «в конспиративных сношениях с какими-то немцами».

Другим членом правления «Общества Путиловских заводов» был прусский подданный К. К. Шпан. Накануне войны он являлся совладельцем 55 предприятий российского военно-промышленного комплекса. Он был тесно связан с высокопоставленными чинами Главного артиллерийского управления, которые являлись не столько деловыми партнерами при распределении военных заказов, сколько источниками секретной информации. К. К. Шпан находился в тесной связи с дипломатическими представителями Германии Ф. фон Пурталесом и Г. фон Люциусом. Он являлся активным членом общества «Пальма», которое под председательством фон Пурталеса занималось пропагандой идей пангерманизма.

По данным французской разведки, крупнейшим шпионом германского Генерального штаба был И. П. Манус. В числе подозреваемых в германском шпионаже назывались также сам А. И. Путилов и московский банкир Д. Л. Рубинштейн.

Дочерним предприятием «Общества Путиловских заводов» была «Путиловская верфь», построенная при техническом содействии гамбургской кораблестроительной фирмы «Блум и Фос» в рамках реализации правительственной «Программы усиленного судостроения». Однако, как позднее выяснилось, при проектировании и сдаче в эксплуатацию немцами были допущены серьезные технические ошибки. Среди русских инженеров бытовало мнение о сознательном вредительстве. Материалы Верховной морской следственной комиссии позволяют предполагать, что они были недалеки от истины, а «профессиональная несостоятельность» лидера на рынке мирового судостроения являлась реализацией части разведывательной программы германского Генерального штаба. После завершения строительства «Путиловской верфи» все должности ее руководителей были замещены германскими подданными, а бывший офицер немецкой армии К. А. Орбановский стал ее директором. Все служащие фирмы составляли, по мнению российских контрразведчиков, «организацию, в руках коей сосредоточивались все сведения о судостроении, изготовлении орудий и снарядов», а их передача за границу осуществлялась через «комитет добровольного флота».

Крупным предприятием, осуществлявшим шпионаж под прикрытием коммерческой деятельности, была фирма «Зингер и К°». Официально это было американское акционерное общество с правлением в Нью-Йорке. Однако, как установили российские контрразведчики, американское правление фирмы «Зингер и К0» «никакого влияния на дела фирмы в России не имеет». В действительности ее главные учредители проживали в Гамбурге. Ее акции не котировались ни на одной бирже, а сведения о главных акционерах и фактических директорах сохранялись в строгой тайне. По слухам одним из самых крупных акционеров был сам германский император. До 1912 г. ее правление по России находилось в Петрограде, а после того, как в июле 1912 г. в прессе заговорили о возможном военном столкновении России и Германии, оно было переведено в Москву.

Деятельность компании была хорошо продумана, обеспечивая фактически беспрепятственный сбор информации, секретных и несекретных сведений в масштабе всей Российской империи. Вся территория, обслуживаемая фирмой «Зингер», подразделялась на три-четыре района, во главе которых стояли инспектора (вице-директора). Районы обслуживания в свою очередь дробились на центральные отделения фирмы, которым подчинялось «депо», в распоряжении которых имелись отдельные агенты на местах. Инспекторами и управляющими Центральными отделениями были преимущественно немцы, отдельные из них были германскими подданными. Каждый агент компании «Зингер» обязан был изучить обслуживаемую им местность и несколько раз в течение года представлять особые списки населенных пунктов, вплоть до мелких поселков, с точным указанием числа дворов и жителей этих пунктов. В этом отчете указывались данные о расположении войск, складов, числе жителей, численности рабочих на фабриках и заводах. В распоряжении управляющих центральными отделениями находились карты Военно-топографического управления Генерального штаба, которые уточнялись три раза в год.

Существует версия, что компания «Зингер» впервые применила беспроволочный телеграф для регулярной передачи собранных сведений в германский Генеральный штаб. В 1915 г. сотрудники контрразведки получили агентурные данные о наличии в фирме «Зингер» искрового телеграфа. Результаты обследования, проведенного на крыше дома, в «глобусе», по адресу Невский проспект, д. 28/21, показали, что «ранее оно использовалось для беспроволочного телеграфирования». В пользу этой версии свидетельствует военно-техническая отсталость России от Германии в данной области. Следствием этого стала некомпетентность российских органов государственной безопасности в новых технических средствах ведения шпионажа. Активное выявление владельцев телеграфных станций началось лишь с 1913 г.

Активно добывали разведывательные данные также организации, которые ведали сбором информации о коммерческой кредитоспособности военно-промышленных предприятий. В частности, такой организацией была «Контора для выдачи справок о коммерческой кредитоспособности», организованная в 1905 г. германским подданным В. Шиммельпфенгом. В 1912 г. она получила разрешение от Министерства торговли и промышленности на переименование в «Институт Шиммельпфенга». Официально фирма собирала сведения о кредитоспособности частных и казенных торговых и промышленных предприятий города, а неофициально добывала сведения о лицах, состоящих на военной службе и занимающих высокое положение в главных управлениях Военного ведомства. Управление Институтом в Петербурге осуществляли российские подданные И. И. Герум и Б. Л. Гершунин. По данным российской контрразведки, Институт Шиммельпфенга являлся «скрытым военно-разведочным органом» прусского Генерального штаба. Все сведения, получаемые сотрудниками, немедленно переправлялись в политический отдел Института в Берлине через майора Ганна, старого и опытного сотрудника военно-разведочного бюро в Кенигсберге.

Наряду с этой организацией изучением военного потенциала Российской империи занимались немецкие и австрийские перестраховочные общества, имевшие своих деловых партнеров в Петербурге. Главным требованием немецких компаньонов при заключении контрактов было предоставление им «при полисах самых точных планов, чертежей, спецификаций и описаний имущества, построек, оборудования фабрик, пароходов и др.». В результате в распоряжении генеральных штабов Германии и Австрии накануне войны оказались сведения о стратегических объектах, производственных мощностях военно-промышленных предприятий, рейсах судов и характере их грузов.