Невеста войны. Против «псов-рыцарей» - Наталья Павлищева

– Ты всерьез считаешь, что без нас со шведами не справятся?

– Конечно!

Как он может сомневаться, иначе для чего мы здесь?

– Откуда такая уверенность?

– Невский даже не знает пока, что они приплывут.

– Кто не знает?

Я сообразила, что поскольку битвы еще не было, то и прозвища у Невского тоже нет.

– Князь Александр.

– Ярославич. Учись называть князя, как все зовут. Александр Ярославич. А теперь задачка для второго класса: если новгородские купцы уже второй год видят сборы шведов, датчан, норвежцев и еще много кого, слышат разговоры о крестовом походе на язычников и помогающих им русских, то как могут не знать об этом в Новгороде?

Почему-то стало просто обидно, героизма и спасения Руси снова не получалось. В Рязани я чуть не на площади орала, что вот-вот придет Батый, а они не слушали и оказались почти не готовы. Неужели и здесь так же?

– Если знает, значит, готов?

– В какой-то степени да, у него дружина и ополчение тренированы хорошо, лучше козельских. Но если скандинавы соберутся все вместе, то даже такой дружине будет не устоять, слишком неравны силы. Надо другое придумать, загородить невский фарватер, что ли?

И снова: «Думай, Чапай, думай!» А пока не придумали, к Невскому нечего и ходить.

Самого князя мы увидели на Софийской площади, видно, зачем-то приезжал к епископу, а может, и в собор. Высокий, стройный, голубоглазый…

Какой же он красивый! И молодой. Совсем мальчишка, у которого недавно небось голос ломаться закончил. Теперь басовитый, богатырский.

Я глазела на Невского не хуже, чем когда-то на князя Романа Ингваревича, с той только разницей, что в Романа тогда влюбилась, а теперь у меня был Вятич и другого не нужно. А князя Александра невольно сравнивала с его киношными образами.

Черкасов в старом фильме, по сути, был похож, только староват, а те мальцы, что играли в постсоветских подделках, просто мелюзга по сравнению с настоящим князем. Вот черт его знает, не в одежде дело, не в людях вокруг, но почему-то сразу видно, что это князь, молодой, неопытный, горячий, но князь. И так хотелось ему помочь, что даже зубы заболели.

Вятич удивленно покосился на меня:

– Ты чего?

– Его в обиду дать нельзя!

– А кто собирается-то?

– Я Биргеру башку снесу раньше, чем он к Неве приплывет.

– О, еще одна жертва Настиной ненависти. Бедный Биргер, живет себе и не подозревает.

– Посмейся, посмейся. Если бы вы меня не остановили, Батый был бы давным-давно придушен.

– Ну, встал бы на его место Гуюк, а он куда жестче и хуже.

У меня даже дыхание перехватило от возмущения:

– А Батый, значит, лапочка, белый и пушистый?!

– Тихо-тихо.

Такие разговоры посреди улицы вести опасно, на нас стали поглядывать, это совсем ни к чему. Я благоразумно замолчала, правда ненадолго. То ли Настя (то есть я) все же похожа на Лушку характером, то ли я просто много набралась у сестрицы за время общения, но я тоже не могла молча переваривать какие-то вопросы.

– Вятич, но время-то идет. Может, просто предупредить князя, что летом приплывут шведы, чтобы уже готовился, а? И нам самим надо что-то придумать. Я хорошо помню, что даже в самые теплые годы Ладожское озеро подо льдом почти до конца марта, мы однажды в апреле дрожали от холода, когда по Неве из Ладоги лед шел. А корабли плавать начнут и того позже. Сколько нам времени останется? Пока доберемся до Швеции, пока поймем что к чему…

– Я и сам об этом думал, но как иначе? Нам придется добираться через Висбю. Но в одном ты права, надо на всякий случай осторожно предупредить князя Александра. Только вот как это сделать, вокруг него и вообще в Новгороде трется столько странного люда…

И все-таки мы нашли способ пообщаться с будущим Невским. Вернее, нашла Анея. Выслушав наши страдания по поводу невозможности нормально, без любопытных ушей поговорить с князем, она лишь коротко кивнула, чуть приоделась и отправилась к своему приятелю архиепископу Новгородскому Спиридону. О чем говорила, нам не рассказала, но объявила, чтобы были готовы назавтра поговорить.

– С кем, с епископом или с князем?

– Зачем тебе епископ? С князем, конечно.

– Что ты ему сказала?

– Что есть люди, которым стоит доверять и которых стоит послушать. Не обманите ожиданий.

– Ты только молчи, – наставлял Вятич, – я сам скажу все, что нужно.

– Не доверяешь?

– Нет, просто ты у нас девушка увлекающаяся.

Пришлось согласиться, есть такое.

Вятич действительно говорил сам. Он спокойно объяснил, что, вообще-то, мы из Козельска, того, который уничтожил Батый. Князь вздохнул:

– Да он много что уничтожил.

Из этого заявления я поняла, что не одна я понятия не имела, где находился, например, Вщиж, князь Александр, кажется, и Козельск плохо себе представлял. Ошиблась, оказалось, что даже бывал, и не единожды.

Вятич стал говорить о том, что крестовый поход на Русь может начаться совсем скоро.

– Да знаю, который год собираются.

– А в этом году придут. В середине лета в Неву, потом на Псков.

– Откуда знаешь?

Вятич уклончиво объяснил, что знаний много и получены они праведным путем. Внимательно приглядевшись к сотнику, князь, видно, что-то для себя понял, потому что махнул рукой:

– А, какая разница. Говори.

Объяснения про летний морской ледунг шведов, датчан, норвежцев и остальных слушал внимательно, покусывая небольшие пока усики. Голубые глаза чуть прищурились, видно, Вятич задевал больные струны.

– Уже который год торговать не дают, не все, конечно, но многие. И чем мы им помешали? Если морской поход объявили, значит, на Ладогу пойдут, а если всей армадой, то Ладогу не удержать. Возьмут Ладогу, Новгород будет отрезан от моря. И биться нашими ладьями против них тоже никак. У нас больше торговые, а у них боевые. Нет у нас столько ладей, чтоб против всех сканов биться!

Кулак князя грохнул по столешнице так, что звякнула стоявшая на ней посуда.

– Куда ни кинь – всюду клин. Ополчение на ладьях только переправляться куда-то может, к морскому бою не приучено, и быстро не выучишь. Выходить против них в море – заведомо людей губить. И в Ладоге ждать нельзя. Новгородцы биться на земле приучены, а тут против такой силищи в море… Если все сразу пойдут, как их папа зовет, то не сдюжим.

Моя душа не вынесла таких княжьих страданий, было до смерти жаль юного Невского:

– Да поссорить их надо!

– Кого?