Иван Грозный. Конец крымской орды - Александр Тамоников

– И что мы теперь делаем?

– Отходим к стану.

– Кто за наблюдателя останется?

– Мужик из деревни.

– Ты так надеешься на него?

– А что? Он такой же русский, православный, как и мы. Не стал оставаться в лесу, сюда пришел, хотел загубить хоть одного татарина. Ему можно доверять.

– Ну не знаю.

– Я знаю, Борис. Еще Горбушу тут оставим.

– Это другое дело.

– Отползаем.

Ратники спустились в балку.

К ним подошел Волин и сказал:

– Исполнил наказ. Сын в кустах, чуть ниже по течению. Как о Москве услышал, едва не заплакал, а когда я сказал о дружине, обрадовался, просил взять с собой. Пришлось отказать.

– Это правильно, – заявил Гранов. – Дело к тебе, Ипат, есть, очень важное.

– Слушаю.

– Нам надо уйти. Вернемся мы сюда всем отрядом. Ты посмотришь за деревней и особо за загоном?

– Зря спрашиваешь. Сделаю все, что надо. Можешь положиться на меня.

– Смотри, чтобы татары тебя не заметили.

– Не заметят. Только обещай, ратник, что возьмете меня рубить татар в деревне. Я пригожусь. Деревню-то как свои пять пальцев знаю, да и исполнить должен то, что обещал самому себе и всему деревенскому народу, – прибить до смерти хоть одного чужака.

– Это решит воевода.

– Попросишь его за меня?

Опричник, может, впервые за последние дни улыбнулся.

– Ладно, попрошу, – сказал он.

– Благодарствую.

– Не на чем. Да и рано пока благодарить. Я не могу знать, что решит воевода, а он у нас строгий, боярин. А в помощниках у него княжич.

– Это чего?.. Неужто такие вельможи воюют вместе с дружиной?

– Они нами и начальствуют.

– А я думал, бояре, как наш Борис Борисович Сухин, в теремах на Москве живут и простого люда до себя не подпускают. Важничают. А оно, оказывается, бывает и по-другому. А что, боярин и княжич тоже опричники?

– Нет.

– Это как можно? Земские опричниками начальствуют?

– Можно, Ипат. Боярин с княжичем не простые вельможи, а ближние к государю люди.

– Да что ты?

– Слово даю.

– Чудеса. Так скажи им, что Ипат Волин сторожит ворога, глядит за полонянами и желает биться с татарами до смерти.

– Скажу. Да и ты с ними поговорить сможешь, они простым людом не брезгуют. В походе повсюду впереди. И в сече бьются вместе с ратниками.

– Ты меня еще больше удивил.

– Вот так! Ну давай, ты гляди тут. Мы пошли. Но скоро вернемся.

– Угу. Не волнуйся, ратник, все сделаю так, как надо.

Гранов повел трех воинов в лес.

Зосиму Горбушу он оставил смотреть за деревней. Тот сказал ему, что правая часть деревни пуста, в избах там никого нет. Это уже было известно старшему ертаула. Еще он доложил, что на северной околице татары держат пост, в нем два человека. Еще пара у второго дома ближнего ряда, у дома, где встали сотник и его помощник.

Ратники отдыхали на кромке елани, все в доспехах, при конях и оружии.

Посредине поляны на бревне сидели Бордак и Парфенов. Они говорили о своих личных заботах.

Дозорный, который был выставлен на южной стороне елани, дал отмашку, и чрез малое время на поляну зашли четверо ратников ертаула. Гранов пошел к воеводе, остальные отправились к своим, в десяток.

– Ну и что ты узнал, Владимир? – спросил старшего ертаула Бордак.

– А вот послушай, воевода.

Он не торопясь, с толком, подробно рассказал о том, что ратники видели сами и услышали от мужика.

Проведав о том, что жители деревни успели уйти от крымчаков, воевода и помощник облегченно выдохнули.

– Слава тебе, Господи, хоть этих минула участь полонян, – проговорил Бордак.

Все трое перекрестились.

Парфенов передал Гранову ветку, заранее сломанную и заостренную, расчистил небольшую площадку перед бревном.

– Делай чертеж деревни, Владимир.

– Сразу не соображу, да и темно.

Несмотря на то что небо было чистым, света луны и звезд не хватало.

Княжич не стал никого тревожить, достал кресало, кремень и трут, выдернул из-за бревна пучок прошлогодней травы, развел огонь, подбросил в него сухих веток.

Владимир Гранов начал чертить и объяснять:

– Вот река, балка, десять изб от леса и семь от реки. Здесь загон. В нем более сотни полонян. Вот в этом доме отдыхают сотник татарский с помощником, с ними пара ратников на охране и посылках да две молодые бабы. Крымчаков шесть десятков, один из них вокруг загона. Думаю, несколько человек будут дозорную службу нести.

Он упомянул про Ипата Волина, с его слов рассказал о размещении крымчаков по дворам.

Бордак выслушал его и сказал:

– Спасибо тебе, Владимир. Теперь ступай к своим да позови к нам десятников.

– Мужик помог. Без него мы еще сидели бы вокруг деревни.

– И его отблагодарю.

– Он просил взять его с собой на татар. Мол, я должен зарубить хоть одного. Очень просился.

– Ладно, я решу, разрешить или нет. Ступай.

Опричник Гранов ушел, подошли десятники.

Бордак предложил им:

– Садитесь прямо на траву, пока тепло, да не затрите чертеж на земле. – Десятники опустились на корточки вокруг схемы, и воевода продолжил: – Вышло так, что крымчаки залезли в избы, выставили дозор на околице и один десяток на охрану полонян, которых собрали в загоне на конце деревни. Предлагаю напасть на них ночью. До рассвета мы можем вообще всех крымчаков перебить, полонян освободить. Как кто думает, десятники?

Лука Огнев, Фома Рубач и Яков Грудин ответили, что согласны.

– Тогда так. – Бордак начал объяснять каждому, что делать.

Парфенов подбрасывал хворост в костер.

Десятники выслушали воеводу.

– Вопросы ко мне есть? – спросил Бордак. – Ежели нет, то готовьте воинов. Я пойду с Огневым, буду и с Рубачом, княжич Парфенов – с Грудиным. Выход к деревне и готовность к бою – один крик кукушки. Нападаем после троекратного крика или моего распоряжения, отданного голосом. Все, ступайте.

Воины быстро окружили деревню. Коней, в которых сейчас не было нужды, они оставили на опушке леса.

Бордак с отрядом Рубача вышел в балку.

По откосу спустился мужик, снял шапку.

– Я извиняюсь, конечно, но ты и есть боярин, воевода?