Серебряная река - Шеннон А. Чакраборти

дэвов. Последними из древней династии, которая, как говорилось, вела войну на уничтожение шафитов, сражалась армией воинов, сила которых была умножена колдовством, воинов, которые могли одновременно выпускать по шестьдесят стрел и хоронить заживо целые города.

Дарийя не была уверена, что верит всем слухам, в конечном счете этот город был городом лжецов. Но постоянного присутствия вооруженных солдат в лазарете — солдат, которые не отрывали враждебных взглядов от брата и сестры Нахид, пока те работали с пациентами-джиннами, — было достаточно, чтобы она задумалась: не пришло ли время подыскивать другую работу.

Берег канала, на котором они стирали белье, был пуст. Дарийя погрузила корзину в воду, а потом принялась вытаскивать из нее мокрые бинты и вешать на бечеву, натянутую между двумя деревьями, куда свободно приходили солнечные лучи. Несмотря на ее показное подобострастие, она не собиралась во второй раз отскребать эти проклятые тряпки. Может быть, заплесневелые бинты помогают джиннам в их грязных намерениях.

Работала она быстро. Канал стал мрачным напоминанием о том, насколько она не принадлежит себе в Дэвабаде, о том, что она не желает здесь задерживаться. Когда Дарийя только начала работать во дворце, она чуть ли не плакала, видя быстрые темные воды, которые мчались по саду. В районе шафитов не было ни рек, ни ручьев, но здесь она наконец имела шанс.

В противоположность тому, что она позволяла думать о ней большинству людей, Дарийя сталкивалась с магией еще до того, как попала в Дэвабад с его джиннами.

Первое столкновение состоялось гораздо раньше — на берегах Нила, где одинокая маленькая девочка обзавелась самым необычным другом на всю жизнь. А потому, как только у нее появилась возможность, Дарийя помчалась к каналу. Она звала этого друга единственным известным ей способом, способом, который никогда ее не подводил: она кусала палец, пока тот не начинал кровоточить, а потом опускала его в холодную воду.

— Собек! — упрашивала она. — Пожалуйста… пожалуйста, услышь меня, старый друг. Ты нужен мне.

Но если Собек и слышал ее крики из этих далеких вод, то никак не откликался на них. Впрочем, не появлялся он и во всех остальных случаях, когда она звала его. Вероятно, он не мог. Он ведь все же был повелителем Нила, а она находилась в другом конце света от их Египта. И все же спасение такого рода по-прежнему посещало ее мечты. Мечты об озере, которое превращает бурые воды Нила в поток, поглощающий город джиннов. Мечты, в которых она стоит рядом с Собеком, и тот разрывает на части охотника за головами, который похитил ее, а с его крокодильих зубов капает кровь.

— А есть такие джинны, которые могут превращаться в животных? — спросила как-то раз Дарийя у сестры Фатумы. Она и ее отец познакомились с Гуи Фатумой в первую неделю их пребывания в шафитском районе, куда их выкинул похитивший их охотник за головами. Эта женщина, урожденная дэва, была организатором среди шафитов и в особенности много внимания уделяла помощи новоприбывшим. Именно сестра Фатума рассказала им про обычаи города магов и предоставила их заботам небольшого египетского сообщества, которое приняло их двоих в свои дома.

Но когда разговор заходил о Собеке и магах, тут сестра Фатума ничем особым не могла их порадовать.

— Я слышала истории, которые рассказывают о джиннах ваши соплеменники, — отвечала она. — О том, что они поселяются в котах и крылатых змеях. Или о горячих ветрах, которые пролетают через кроны деревьев, и навязчивых криках, заманивающих потенциальных жертв на берега рек. Это другие джинны. Эти джинны больше похожи на нас, они считают себя потомками великого джинна, которого однажды наказал пророк Сулейман, мир ему. Предположительно они самые слабые из существ огня.

Дарийя запомнила, как охотник за головами быстро перенес их в Дэвабад на лодке, которая летела по песку и морю, она хорошо помнила свое первое впечатление о наводящем страх городе с его воспаряющими вверх стеклянными минаретами, рынками, где продавались мерцающие одежды и драконьи украшения.

— Эти джинны — слабейшие? — переспросила она.

— Это расставляет все на свои места, верно? — заметила тогда сестра Фатума. — О других существах я мало что могу рассказать. Многое остается тайной даже для так называемых чистокровных ученых этого города. Может быть, в этом нет тайны для одного только бога.

В этих словах слышалось подспудное предостережение, дипломатическая попытка сменить тему. Но Дарийя, которой было необходимо найти выход из ее ситуации, не оставляла попыток.

— Я пересекалась с одним из них.

Сестра Фатума, разбиравшая корзинку с едой, уронила все на пол:

— Ты… что?

— Я пересекалась с одним из них у себя на родине, — гнула свое Дарийя. — У меня с самого детства был товарищ, дух в обличье одного из нильских крокодилов. Если бы я смогла вызвать его, то он наверняка вернул бы меня и моего отца домой. Он передо мной в дол…

Сестра Фатума выбросила вперед руку, чтобы накрыть рот Дарийи, ее карие глаза широко распахнулись в страхе.

— Дочка, если ты хочешь выжить в этих местах, ты должна забыть о том, что сейчас сказала. Бога ради… если какой-нибудь джинн узнает, что ты хочешь вызвать речного духа, тебя и твоего отца казнят на следующее же утро, если тебе повезет и удастся до этого утра дожить. Ты меня поняла?

Дарийя все прекрасно понимала. Она просто не слушала. Она все еще пыталась вызвать Собека. Но шли годы, а она все оставалась на земле этого убогого города, и ее надежды умирали медленной, мучительной смертью.

На прошлой неделе ее отец сказал ей, прикоснувшись ладонью к ее щеке:

— Твое лицо ничуть не изменилось с того дня, как мы оказались здесь. — Он теперь всегда говорил тихим голосом, поскольку то, что происходило с ними долгими ночами на их пути в Дэвабад, оставило шрамы на них обоих. — Может быть, ты будешь стареть, как стареют джинны. Может быть, бог подарит тебе долгую жизнь, как у них.

«Только этого мне не хватало — еще несколько веков отстирывать их окровавленное тряпье в канале». Дарийя знала, что шафиты сами устраивают свою жизнь здесь. Другого выбора у них не было. Они создавали семьи, рожали детей и делали, что положено делать, веря в справедливость, которая наступит для них в другом мире.

Но Дарийя хотела не этого.

Она подошла к влажному песку близ канала и опустилась на колени. Увидела свое отражение в водной ряби. Услышит ли ее Собек, если она отдаст больше крови? Если она сделает более глубокий надрез, достаточно глубокий, чтобы окрасить